Изборник

ИЗБОРНИК, (събор, соборник, сборник) один из самых исконных и преобладающих видов древне-русской письменности и литературы на протяжении от XI до конца XVII века, отражающий в себе две наиболее характерные ее черты: компилятивный характер («избор от мног отец и мног книг») и тесную зависимость сперва от византийской и южно-славянских, потом от польской и западных литератур. И. представляет из себя более или менее обширное собрание отдельных небольших произведений (в некоторых и-ках число их доходит до девятисот), связанных единством автора, содержания, иногда являющих собой род примитивной энциклопедии, подчас мозаики, состав которой обусловлен личными вкусами составителя — «списателя», наконец, даже объединенных совершенно произвольно, случайностью общего переплета, механически покрывающего вовсе разнородные отрывки и разных «списателей», и различных литературных эпох. Легкость составления и-ка по готовым иностранным образцам, прикладной характер и многообразие даваемого им материала, позволявшее его читателю блеснуть при случае несуществующей образованностью, цитатами из никогда в глаза невиданных книг («събор от мног отец... вкратце сложен на память и на готов ответ» — гласит характерный подзаголовок одного из и-ков) привлекали многочисленные кадры составителей и сделали И. излюбленным чтением древней Руси. Удовлетворяя минимальной пытливости современного читателя, и-ки в то же время намечают предел, дальше которого не шло сознание древне-русского образованного человека. В силу этого литературная история и-ка отображает не только развитие древне-русской книжности, но и вырисовывает в значительной степени основную линию всей древне-русской культуры. Самые ранние образцы русского и-ка (И. Святослава 1073 г., рукопись хранится в Моск. Синодальн. библиотеке; издан факсимиле Об-вом любителей древн. письменности в 1880 г. и Об-вом истории и древностей российских в 1882 г. и И. Святослава 1076 г., издан В. Шимановским в 1887 и 1894 г.г., рукопись — в Петрогр. Публичной библиотеке) связаны с именем Черниговского князя Святослава Ярославича. И. 1076 г. оказал значительное влияние на последующий тип наших сборников (о связи его, напр., с Измарагдами, см. исследование проф. Яковлева: «К литературной истории древнерусских сборников. Опыт исследования Измарагда, 1893 г.»), которые в соответствии с общим церковно-учительским направлением древне-русской письменности или представляли из себя собрание извлечений из отцов церкви (особенной популярностью пользовались сборники из творений Иоанна Златоуста с их названиями, характерными для эстетики, расцветавшей на золотом поле византийских мозаик: Златоструи, Маргариты (от Μαργαρίται — жемчужины), упомянутые Измарагды, возникшие на русской почве Златоусты и некот. др.) или обслуживали нужды древней агиографии (Четьи-Минеи или месячники, — расположенные в календарном порядке жития святых, Патерики илиотечники — жизнеописания святых определенной местности, монастыря, напр., Киево-Печерский патерик, Соловецкий патерик, Прологи, получившие свое название от предисловия Πρόλογος к византийскому Синаксарю — συνάγω собираю, схожусь, — сборнику кратких житий святых, переводом которого они и являются; торжественники — сборники похвальных слов И житий, приуроченных к праздничным дням и дням святых, — до сих пор почти не обследованные и некот. др.) или, наконец, давали сокращенное чтение из книг Ветхого и Нового завета (паремейники от Παροιμία изречение, притча; палеи — историческая и толковая — от Παλαία διαθήκη ветхий завет — библейско-апокрифические сборники с полемическими вставками против евреев и мусульман; шестодневы — изложение библейской космогонии и т. п.). Все эти виды засвидетельствованы в многочисленных рукописях и тянутся через списки XIII, XIV, XV в.в. Однако, наряду с ними у нас, начиная уже с XII в. появились сборники, образующие как бы переходную ступень от письменности чисто-церковного характера к энциклопедиям и светским сборникам, получившим такое развитие в позднейшей литературе московской Руси. Это — так называемые Пчелы — своего рода своды житейской мудрости — сборники кратких афористических изречений и цитат «из писателей наших и внешних», т.-е. христианских и древних авторов — явившиеся компиляцией двух греческих сборников Максима Исповедника († 662) и монаха Антония XI в. (за свою компилятивную деятельность получил прозвище Μέλισσα — пчела), исключительно привившейся на русской почве. Однако, позволяя себе вольность допущения языческих авторов, в качестве «вождей жизни» directorium vitae humanae, др. русского человека, благочестивые составители Пчел ставят их на соответствующее место: в сборниках, разделенных на отделы по предмету изложения (напр.: «О добродетелях и злобе», «о мудрости», «о власти и княжении» и т. п.) сперва даются выдержки из Евангелия, затем, последовательно, из апостолов, ветхого завета, творений отцов церкви и только в самом конце приводятся изречения знаменитых мужей языческой древности. В этом расположении материала намечена как бы самая схема эволюции всей древнерусской мысли. Новые импульсы к дальнейшему развитию робкая мирская струя Пчел получает в течение XVI и XVII в.в. В этот критический период русской культуры — время «шатания» и старых порядков, и привычных умонастроений — когда в душную теремно-тюремную жизнь московской Руси впервые вторгаются те начала, которые подготовили впоследствии реформу Петра, — наблюдается с одной стороны стремление укрепить старину, подытожить многовековое развитие, с другой, все резче дает себя знать свежий ветерок, дующий с Запада. Обе эти тенденции находят выражение и в истории сборника (см. проф. Архангельский. Из лекций по истории русской литературы — литер. Моск. государства конца XV—XVII в.в., 1913 г.). Митрополит Макарий (XVI в.) составляет свои Великие Четий-Минеи, в которых он стремится собрать «все книги русской земли»; знаменитый оппозиционер Иоанна Грозного боярин А. М. Курбский (†1583 г.) воскрешает древний жанр Маргаритов, составляя оригинальный русский сборник Новый Маргарит; на основе все развивающейся историографии (многочисленные летописные сборники и своды, хронографы), составляется степенная книга — сборник, в котором последовательность исторических событий излагается по родословным степеням великих князей; затевается грандиозная, историческая энциклопедия. В то же время отчасти возникают вновь, отчасти получают усиленное развитие справочные словари, своего рода энциклопедии XVII в., — азбуковники; содержащие в себе первые зачатки естественной истории, физиологи или бестиарии, — сборники рассказов из жизни животных и птиц (в числе их такие, как феникс, кентавр и т. п.) с символическими истолкованиями; лечебники или травники, содержание которых распространяется не только на лечение болезней, но и на знахарство в самом широком смысле этого слова, обнимающее собой всю казуистику древне-русского домо- и бытоустроительства; синодики или помянники, возникшие из записей имен умерших (напр., знаменитые «кровавые синодики» Иоанна Грозного), постепенно вытесненных в особые поминальные книжки всякого рода повестями и сказаниями, первоначально служившими им предисловиями и выроставшими на мотиве поминовения усопших. Снабженные «лицевыми картинками» (иллюстрациями) Синодики были самым распространенным народным сборником, совершавшим свой оборот решительно во всех слоях тогдашнего русского общества и явившимся ближайшим предком позднейшей лубочной литературы.

Наконец, с Запада через Киев и Польшу врывается целый поток новых сборников, далеко отодвигающих и без того ослабевшее византийское влияние и окрашивающих письменность и литературу Московской Руси в почти несвойственные ей доселе тона светской беллетристики. Наиболее типичными образцами этого рода являются переведенные по большей части с польских пересказов сборники назидательных средневековых повестей — Римские деяния, Великое зерцало (переведено по повелению Алексея Михаиловича); сборник апокрифических повестей Луцидариус (т. е. Elucidarius — просветитель); сборник басен и апологов Зрелище жития человеческого; сборник острых слов и мудрых изречений Апофегмы ит. п. Полного обмирщения И. достигает в проникшем также через Польшу и быстро получившем самое широкое распространение скользком жанре маленьких фривольных западно-европейских новелл, фацеций (facetia — шутка, острота; начало этому литературному роду положил знаменитый сборник итальянского ученого Поджио в 1471 г.), польских фражек, жарт, давших на русской почве многочисленные собрания всякого рода «смехотворных издевок», «повестей смехотворных» и пр. — складочное место образов и тем нашей позднейшей анекдотической и народно-сатирической литературы. Последними московскими сборниками, завершающими собой полный цикл развития и-ка вообще были целиком сложившиеся на туземной почве так называемые цветники. Содержание цветников, продолжающих и самым своим названием и общим характером традицию древних Пчел, — целиком зависело от индивидуальных вкусов их составителей и колебалось от мелких выписок, извлечений и примеров на религиозные темы, через морализующие поучения и притчи, облеченные зачастую силлабическими виршами, до кратких повестей чисто светского характера. Цветники держались вплоть до половины XVIII в. ( в старообрядческой письменности и литературе и еще долее). Название их через журнал «Цветник» (издавался в 1809—10 г.г. А. Е. Измайловым и А. П. Беницким) и Северные цветы Дельвига передалось и нашим дням (альманахи символистов Северные цветы и Северные цветы Ассирийские). Что касается общей традиции и-ка, то с возникновением периодической печати, в частности с появлением толстых журналов, она явно уходит из литературы, создавая зато за ее пределами широко распространенный одно время обычай рукописных альбомов. Однако, если можно говорить только о самой отдаленной связи между др.-русскими и-ками и альманахами (см. это слово), получившими столь широкое распространение в начале XIX в., равно, как литературными сборниками, не менее характерными для его конца, то за последнее время делаются неоднократные попытки вернуться к самому термину изборник, понимаемому чаще всего в качестве собрания избранных произведений того или другого автора (напр., альманах Северный Изборник 1917 г., Избранъ, Асеева, 1923 г. и др.).

Д. Благой.