«Ordinatio/scriptum in librum primum sententiarum»

«ORDINATIO/SCRIPTUM IN LIBRUM PRIMUM SENTENTIARUM» (Комментарий к 1-й книге «Сентенций» Петра Ломбардского) — одно из основных произведений Уильяма Оккама, написанное примерно в 1317—1319 гг. и впервые изданное в Страсбурге в 1483 г. В этом произведении формулируются идеи, оказавшие влияние на развитие эпистемологии Нового времени.

В Прологе (Prologus), состоящем из 12 Вопросов (quaestiones), в контексте обсуждения научного статуса теологии, Оккам предлагает новую концепцию теории познания и формулирует новый стандарт рациональности. Теологический вопрос о возможности познания Бога напрямую связывается здесь с вопросом о сущностных чертах и границах человеческого познания вообще. В первом Вопросе Пролога (q. 1) Оккам подробно рассматривает условия рациональной очевидности (notitia evidens) и обосновывает необходимость существования наряду с абстрагированным познанием (notitia abstractiva) познания интуитивного (notitia intuitiva). Затем он исследует сущность науки (q. 2) и научного доказательства (qq. 3—6). И уже после этого Оккам говорит о научности теологии (q. 7), о достоверности предлагаемых теологией истин веры (q. 8), о собственном предмете теологии (q.9) и, наконец, о взаимоотношении теоретической и практической науки (qq. 10—12).

Различая абстрагированное и интуитивное познание, Оккам опирается на аргументы Дунса Скота, который впервые обосновал способность «человека-странника» интуитивно познавать единичное и не-необходимое. Ок-кам принимает скотистский критерий различения обеих видов познания. Cognitio abstractiva отвлекается от существования и не существования вещи (abstrahit ab existentia et non existentia). Интуитивное же познание делает возможным постижение бытия и небытия вещи: «Т а к что, если вещь есть, то разум тотчас же выносит суждение о том, что она есть, и с очевидностью познает, что она есть (si res sit, statim intellectus judicat earn esse et evidenter cognoscit earn esse)» {Оккам Уильям. Избранное. М., 2002. С. 99). Здесь речь идет об очевидном познании контингентной истины (veritas contingens), в первую очередь — о познании наличного бытия вещей и событий (de praesenti). Интуитивное познание контингентной фактичности понимается теперь как начало опытного знания (et ista est notitia, a qua incipit notitia experimentalis) и как условие познания необходимых истин. Чтобы не возникло мнения, будто это исходное и фундаментальное познание является делом исключительно чувственного восприятия, Оккам особо подчеркивает интеллектуальный характер notitia intuitiva. Он утверждает, что приобретаемое посредством опыта научное знание об интеллигибельных предметах начинается с их интеллектуального интуитивного познания (notitia scientifica istorum pure intelligibilium accepta per experientiam incipit a notitia intuitiva intellectiva istorum intelligibilium) (Там же. С. 101 и 103). Другими словами, познание единичного объявляется исходным пунктом в научных исследованиях, а путь от единичных вещей к отвлеченному знанию рассматривается как процесс, подлежащий критической проверке. При этом следует помнить о многозначности терминов notitia, scientia и cognitio у Оккама. Если предметом научного познания, в согласии с платонически-аристотелевской концепцией науки, всегда выступает необходимое, вечное и неизменное, то notitia intuitiva имеет дело с контингентными фактами и событиями. «Контингентное» — это не-не-возможное и не-необходимое (dicitur contingens, quod potest esse vel non esse et ita repugnat tam neccesario quam impossibili — Exp. Peri Herm. II, 7). В оккамовской картине мира контингентная фактичность обладает безусловным приоритетом. Не опасаясь преувеличений, можно сказать, что философия Оккама была инспирирована критикой абстракций и основывалась на двух базовых тезисах: что вся действительность состоит из индивидуальных вещей и что теории должны быть настолько простыми, насколько это возможно. Хотя не стоит забывать и тот факт, что ставший визитной карточкой тезис pluralitas non est ponenda sine necessitate (Ordinatio lib. 1 prol. q. 1) формулируется Оккамом не без влияния Дунса Скота и Аристотеля (тем более это касается первого тезиса).

Несмотря на близость позиций Оккама и Скота, необходимо обратить внимание и на существенные расхождения между Досточтимым Начинателем и Утонченным Доктором в толковании notitia intuitiva. Оккам в большей мере подчеркивает (1) языковую природу очевидного познания. Несоставное знание терминов (частей высказывания) «может быть причиной очевидного знания в отношении высказывания, составленного из этих терминов» (potest esse causa notitiae evidentis respectu propositionis compositae ex illis terminis). Выражение «может быть» указывает на то, что несоставное знание терминов не всегда приводит к очевидному познанию: можно обладать несоставным знанием о Сократе и белизне, но не познавать с очевидностью, что Сократ бел. Но «разум может обладать несоставным знанием (notitiam incomplexam), в силу которого он может с очевидностью познавать (potest evidenter cognoscere), что Сократ бел, если тот бел» (Там же. С. 95). Т.е. в общем можно сказать, что очевидное постижение беспредпосылочно и непосредственно: прямое постижение терминов («лампа», «зеленый») служит достаточным основанием для раскрытия истинности высказывания «лампа [есть] зеленая», при условии, что я сижу за столом, пишу эту статью, а передо мной стоит зеленая лампа.

Стоит также обратить внимание на то, что одним из главных доводов в пользу существования очевидного интеллектуального познания выступает у Окка-ма тезис о непосредственном постижении самих интеллектуальных и волюнтативных актов в нашем сознании. Ведь «уразумения (intellectiones), переживания (affectiones), радости, печали и тому подобное являются умопостигаемыми (sunt intelligibiles) и никоим образом не воспринимаемыми чувственно (nullo modo sensibiles), и некое несосгавное знание их достаточно для очевидного знания того, есть оно или нет» (Там же. С. 97). Непосредственное познание собственных интеллектуальных и волюнтативных актов рассматривается Оккамом как наиболее очевидное и достоверное из всех познаваемых нами контингентных истин (inter omnes veritates contingentes certius et evidentius cognoscuntur a nobis). Конечно, здесь напрашиваются параллели с Декартовым cogito ergo sum, но при таком сравнении все же стоит соблюдать некоторую осторожность.

Второе серьезное расхождение между Оккамом и Скотом состоит в том, что, согласно Оккаму, (2) различие в способах познания ни в коей мере не обусловлено самим познаваемым предметом, но исключительно — познающим субъектом. Желая подтвердить субъективность notitia intuitiva, Оккам (3) доказывает возможность интуитивного познания не существующих предметов. Для этого он привлекает гипотезу всемогущества Божьего (omnipotentia Dei), которая имеет такую формулировку: божественному могуществу следует приписать все, что не заключает очевидного противоречия (qoud non includit manifestam contradictionem). Этот принцип Досточтимый Начинатель вплотную связывает с другим принципом: всякая вещь (или качество), которая, по своему определению, может существовать самостоятельно и отдельно от всех других вещей, посредством всемогущества Божьего (per divinam potentiam absoluta) может быть сохранена в своем бытии, даже если все другие вещи в одночасье погибнут. Интуитивное видение (visio intuitiva), будучи способностью души, есть некоторая самостоятельное вещь или качество (res absoluta, qualitas absoluta). И потому sine contradictione она может продолжать свое существование без своего коррелята (т.е. того или иного объекта), даже если усматриваемый объект исчезнет вместе со всем миром (Ordinatio lib. 1 prol. q. 1; см. также: там же. С. 103—105). Вот я смотрю в ночное небо и вижу там звезду. При естественных условиях с процессом видения (а) связан вот этот объект — звезда в небе (Ь). Но всемогущество Бога может сделать так, что звезда исчезнет, а я буду продолжать ее воспринимать (igitur ista visio potest manere Stella destructa). Таким образом, принцип всемогущества позволяет без противоречия мыслить (а) без (Ь).

Конечно, Оккам не знал современной нам астрономии, а формулировал теологическую гипотезу (или, говоря иначе, — предлагал некоторую интеллектуальную фикцию), положения которой в естественном порядке бытия не срабатывают. Сама эта гипотеза может быть выражена и в терминах теологии: все, что Бог производит с помощью вторичных причин, он может непосредственно производить и сохранять без них. В таком случае, если этот объект в небе есть вторичная причина видения звезды, то Бог может прямо, воздействуя на нашу познавательную способность, вызвать в нас ее образ, даже если звезды уже нет. То, что эта гипотеза работает на положения христианской доктрины, утверждающие грядущий конец этого мира и создание нового неба и новой земли, — совершенно очевидно. Возвращаясь к философской стороне дела, следует сказать, что эвристический потенциал теологического принципа всемогущества будут использовать номиналисты 14 и 15 вв. Этот принцип сыграет важную роль и в теоретических построениях Декарта.

Без сомнения, сформулированная Оккамом гипотеза приводит к важным эпистемологическим следствиям. Во-первых, она открывает новые перспективы для исследования самого познания: проблематизация объективности познавательного процесса под утлом зрения теологии переориентирует рефлексию на субъективные условия возможности познания. А это не может не вызывать нового интереса к гносеологической тематике. Во-вторых, Оккам ставит под вопрос традиционное понятие каузальности. В мире как совокупности контингентных фактов и событий мы уже не найдем абсолютной необходимости. Ведь практически всякая эмпирическая связь, всякое фактическое взаимодействие не являются необходимыми. Конечно, Ок-кам не отбрасывает понятия «причина» и «следствие», но, скорее, проблематизирует их. Само по себе существование некоторого А не предполагает с необходимостью существования В. Мы можем назвать А причиной, если опыт нам показывает, что с этим А связаны регулярно фиксируемые следствия (В). Такая закономерность указывает, по Оккаму, на естественный ход вещей. Сама природа и есть такая необходимая взаимосвязь, но закономерность естественных процессов не означает, что знание следствий может быть выведено из знания причин. Каузальные взаимосвязи нельзя вывести из понятий. Познание каузальных взаимосвязей есть, по Оккаму, дело опыта; наша повседневная жизнь слагается из суммы контингентных фактов. Оба отмеченных следствия Оккамовой гипотезы делают шаг в сторону новой эпистемологии. Позже Лейбниц будет учить о двух классах истин (истины разума и истины факта), а Кант попытается дать свой ответ на проблему причинности (которую он воспринял, конечно, от Юма, а не от Оккама).

А.О. Баумейстер

Jim.: Курантов А.П., Стяжкин Н.И. Уильям Оккам. М., 1978; Гарнцев М.А. Проблема самосознания в западноевропейской философии. М., 1987; Уильям Оккам. Избранное. М., 2002; Антология средневековой мысли. Том 2. М., 2002; Heimsoeth H. Die sechs grofien Themen der abendlandischen Metaphysik. Darmstadt, 1958; Kauftnann M. Begriffe, Satze, Dinge. Referenz und Wahrheit bei Wilhelm von Ockham. Leiden — New York — Koln, 1994; Flasch K. Das philosophische Denken im Mittelalter. Von Augustin zu Machiavelli. Stuttgart, 1995; Wilhelm von Ockham. Texte zur Theorie der Erkenntnis und der Wissenschaft. Lateinisch/Deutsch. Stuttgart, 1996; Wilhelm von Ockham. Texte zu Theologie und Ethik. Lateinisch/Deutsch. Stuttgart, 2000; Volpi E Dizionario delle opere filosofiche. Milano, 2000.