ЧЁРТ

ЧЁРТ, ДО ЧЁРТА, ОСТОЧЕРТЕТЬ

Слова, относящиеся к сфере обозначений мифической «нечи стой» силы, характеризующиеся ярко выраженной отрицательной экспрессией, обычно являются центром или ядром сложного, разнотипного круга семантических новообразований, словопроизводственных отношений и фразеологических связей. Таково, например, слово чёрт. Его каламбурные эвфемизмы — чёрное слово и чёрная сила.

От него идет ряд междометных выражений: чёрт возьми или с местоименным указателем объекта чёрт тебя (его, вас, их) возьми, чёрт дери (с тем же видом грамматических связей), чёрт знает (что, что такое), чёрт его знает; к чёрту, к чертям; поди(-те) к чёрту, иди к чертям, к чёртовой бабушке; чёрт с тобой.

Взаимодействие русского и французского языков отражается и на судьбе таких народных выражений, как чёрт побери, чёрт бы тебя побрал. Не без влияния французского появился в русском языке конца XVIII — начала XIX в. вариант: чёрт возьми. Когда М. Н. Загоскин употребил эту формулу в своем романе «Юрий Милославский» (1829), А. Н. Оленин писал ему (3 января 1830 г.): «Чёрт возьми или чёрт меня возьми есть божба, которая русскому народу вовсе не принадлежит.С'est le diable emporte ou le diable m'emporte français. По-русски она так гласит: чёрт побери или чёрт его побери — диавола. Чёрт бы тебя побрал etc.» (Русск. старина, 1902, июль, с. 84).

Просторечно-фамильярное выражение до чёрта, употребляемое в функции наречия, обозначает: очень сильно, ужасно, в высшей степени. Едва ли это не украинизм в русском языке. На это обратил внимание А. А. Потебня, который в «Объяснении малорусских и сродных народных песен» писал: «...мр. до бiса, до чорта, до гаспида (т. е. много), до сина... значит: так много, что дело доходит до упоминания беса, ”сучого (бiсового, гаспидьского) сина“» (Потебня 1887, 2, с. 411).

Здесь «сила качества изображается (...) состоянием лица, во спринимающего впечатление. Это состояние в свою очередь выражается или объективно, эпически, или субъективно, лирически, выражениями интеръекционального характера, причем между тем и другим способом есть переходные ступени... Что несказанно, то неведомо человеку, то есть (sic!) ведомо не ему, а богу, чёрту: ”Бог (чёрт) знает, как много и т. п.“» (там же, с. 409—411).

К русскому литературному языку, к русскому общегородскому просторечию это выражение ( до чёрта) приблизилось не раньше второй четверти XIX в. — в период сближения диалогических стилей художественно-реалистической литературы с говорами живой народной речи, у некоторых писателей (у Ор. Сомова, Гоголя, Гребенки, Кулиша и др.) с ярким украинским налетом.

Ср.: чёрта с два.

В повести Гоголя «Тарас Бульба»: «Отчего ж, ты думаешь, б удет им добрая защита? — сказали козаки, зная, что Попович, верно, уже готовился что-нибудь отпустить.

— А оттого, что позади его упрячется все войско, и уж, чёрта с два, из-за его пуза достанешь которого-нибудь копьем!» (гл. 7).

Ср. у Ф. М. Достоевского в повести «Село Степанчиково и его обитатели»: «Ну, положим, я рекомендую ее в гувернантки, на йду такую честную и благородную фамилью... да ведь чёрта с два! где их возьмешь, благородных-то, настоящих-то благородных людей?» (ч. 1, гл. 11).

Бранные выражения, ругательства: чёртова перечница, чёртова кукла, чёрт полосатый (ср. шут полосатый).

Экспрессивные характеристики степени, силы: до чёртиков (напиться), чёрт ли (ему и т. п.).

Выражение экспрессивно окрашенной степени отрицания: ни черта, ни черта не..., ни черта нет.

В других выражениях: чёрт в ступе, чёрт знает что, чёрт-чёртом вымазался, `черен, грязен' (сл. Даля 1882, 4, с. 615). Я на правду чёрт.

Пословичные выражения: связался, словно чёрт с младенцем; ни богу свечка, ни чёрту кочерга; чёрт ногу сломит; было бы болото, а черти будут; не было печали, так черти накачали; чем чёрт не шутит; у чёрта на куличках.

Слово осточертеть возникло в разговорно-интеллигентской речи. Оно восходит к междометному восклицанию «сто чертей!» На образовании этого слова лежит печать литературной нарочитости. Оно не зарегистрировано ни одним из толковых словарей русского языка до «Толкового словаря» В. И. Даля включительно. Впервые оно было отмечено М. И. Михельсоном, который привел примеры употребления этого слова у Г. П. Данилевского (в романе «Беглые в Новороссии»: «Осточертела мне совсем эта пшеница своими анафемскими расходами!» (ч. 1, гл. 8) и у А. М. Горького в «Супругах Орловых»: «Брось разговоры. Что ты можешь сказать человеку, ежели ему жизнь осточертела?» (Горький 1969, 3, с. 229).

Ср. у Н. С. Лескова в очерке «Воительница» (гл. 5): «Ну, а сама все-таки, как на грех, осталась, да это то водочки, то наливочки, так налилась, что даже в голове у меня, чувствую, засточертело» (первоначально в «Отечественных записках», 1866, № 7, апрель, кн. 1; затем в сборнике «Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого», 1, 1867).

В говоре донских казаков, по указанию В. Ф. Соловьева, встречаются слова: на-чертеть и стоначертеть (в значении `сильно надоесть'): «Относится ко всякому предмету, говорят: «оно (дело) мне начертело». «Он (человек) мне стоначертел» (Соловьев, Говор донск. казаков, с. 40).

Заметка ранее не публиковалась. Печатается по рукописи, сохранившейся в архиве на 9 ветхих листках разного формата.

К выражению до чёртиков В. В. Виноградов обращался и в других работах: «Напиться (нализаться) до чёртиков (ср. до зеленого змия) в значении `до крайней степени опьянения, до галлюцинаций'. Тут до чёртиков является обозначением высшей, предельной степени, но только одного очень определенного действия. Будучи оторвано от глагола напиться выражение до чёртиков может в индивидуальной речи стать шутливо-ироническим обозначением высшего предела вообще чего-нибудь. Именно так употребил это выражение художник А. Я. Головин, рассказывая о Левитане: ”До каких “чёртиков” виртуозности дошел он в своих последних вещах!.. Его околицы, пристани, монастыри на закате, трогательные по настроению, написаны с удивительным мастерством“ (Головин А. Я. Встречи и впечатления. Воспоминания художника. Л.; М., 1940, с. 14)» (Основные типы лексических значений слова // Виноградов. Избр. тр.: Лексикология и лексикография, с. 183).

«Фразеологические сочетания обычно не уничтожают раздельности ко мпонентов: и наречие может вырваться из плена одной фразы или серии фраз, отделиться от своего тесного фразеологического окружения и стать самостоятельной свободной или фразеологически связанной лексемой с новым значением. (Ср., например, просторечное выражение до чёртиков в значении усилительного наречия очень, в высшей степени (устал до чёртиков), оторвавшееся от фразы напиться до чёртиков)” (Виноградов. Русск. язык, с. 384).

О слове чёрт см. также в III ч. настоящего издания. — В. Л.

∗∗∗

Чёрт. Различия в синтаксических свойствах слова, в особенностях его фразового употребления находятся в живой связи с различиями значений слова. Например, в современном языке слово черт не имеет качественных значений. Но в простом разговорном стиле русского литературного языка конца XVIII — первой половины XIX в. слово черт с особым предложным управлением обозначало: `мастер, знаток, мастак на что-нибудь, в чем-нибудь'. Например, у Державина: «(Я) горяч и в правде черт» (К самому себе). В водевиле А. Шаховского «Два учителя или asinus asinum fricat: »

— Я уверен, что вы исправите его нравственность.

— О, мадам, я черт на нравственность.

(См.: Старый русский водевиль 1819—1849 гг. М., 1936, с. 73).

В водевиле Л.  Ленского «Стряпчий под столом» (1834) (см. там же, с. 320):

Я сам черт по дарованью,

Страшен в прозеи в стихах.

Ср. у П.  А.  Вяземского в «Старой записной книжке» анекдот о моряке и царице Екатерине: «По рассеянию случилось, что, проходя мимо его, императрица три раза сказала ему:

— Кажется, сегодня холодно.

— Нет, матушка, ваше величество, сегодня довольно тепло, — отвечал он каждый раз. — Уж воля ее величества, — сказал он соседу своему, — а я на правду черт» (Вяземский П. А. Старая записная книжка, с. 93).

(Виноградов. Русск. язык, 1947, с. 16).

В.  Н.  Татищев указывал в своем «Разговоре о пользе наук и училищ» на множество просторечных и деревенских слов, которые «до днесь употребляются» в дворянской среде: вот, чють, эво, это, пужаю, чорт, вместо се, едва, здесь, страшу, бес и пр. (с. 91).

(Виноградов. Очерки, с. 70).