Среда

Среда. Процессы развития и разрушения омонимии внутри самой лексико-семантической системы языка, не связанные с живыми и активными иноязычными заимствованиями, охватывают весь строй соответствующего языка. В формулу Ж.  Вандриеса: «Омонимия осуществляется независимо от исторической судьбы слова» следует внести существенные ограничения, так как омонимия в подавляющем большинстве случаев предрешается историческим развитием всех сторон структуры слов в их связях и соотношениях. При этом, естественно, закономерности истории омонимов различны в кругу слов — производных и непроизводных (морфологически неразложимых в исходной форме или выделяющих тождественную флексию типа: плоть, сѣнь, руда, страсть, правый, лихой и т. п.).

По отношению к истории древнерусского литературного языка проблема омонимии очень осложнена тем, что здесь необходимо выделить в особый участок наблюдения и исследования семантические поля русских (восточнославянских) и старославянских (южнославянских) лексических параллелей омонимической или приближающейся к ней структуры. В качестве иллюстрации можно воспользоваться словом — среда (середа).

Слово срѣда унаследовано русским литературным языком от языка старославянского (ср. русск. середа, середина, середка и т. п.). В древнерусской письменности XI—XV вв. слово среда употреблялось в разных значениях:

1) середина;

2) средний день недели, середа;

3) посредство, промежуточная область. Например: срѣдою плъти приближивъся намъ (τòμέσον). Гр. Наз. XI в. 11.

4)Внутренность, сердцевина; совокупность людей. Отълучать зълыя отъ срѣды праведныхъ (【κμέσου). Панд. Ант. XI в. 204 (Мф. XIII. 49). От срѣды левгитска(【κμέσου). Числ. IV. 18. Хрононогр. XVI в. Ак. наук (Срезневский, 3, с. 482).

Те же значения выступали и в восточно-русском эквиваленте этого славянизма — в русском слове — середа (ср. напр.: «Да възметься от середы вашея дѣло то створивыи»; в списке XIV в.; среды; — Никон. Панд. сп.  6 по сп. XII в.) (там же, с. 338). Очевидно, формы среда и середа до конца XIV в. были тождесловами. Их значения были однородны. Они воспринимались, как разные стилистические формы одного и того же слова. Можно думать, что среда в письменно-литературном языке вытеснило русизм — середа во всех значениях, кроме — `дня недели' и `середины', — в период «второго югославянского влияния», т. е. в русском литературном языке XV—XVI вв. Таким образом, лишь с эпохи второго югославянского влияния начинается расхождение этих форм. В XV—XVII вв. они превращаются в два отдельных слова, распределенных по разным стилям русского литературного языка. Лишь значение — `средний, третий по воскресенью день недели' и частично — `середина' остаются общими и в том и другом слове. Эта частичная синонимия сохраняется как след былого семантического единства слов среда — середа.

Таким образом, в русском письменно-литературном языке позднего средневековья (XV—XVII вв.) русское середа и древнеславянское среда выступают отчасти как разные слова, отчасти как стилистические синонимы. Это — очень интересный (и притом типический) пример распада древних семантических связей между этимологически тождественными старославянизмами и их русским эквивалентами.

В Лексиконе Памвы Берынды (1653) слово среда поясняется двумя словами `середа, середина' (с. 155). Это говорит о том, что синонимический параллелизм между среда и середа в значении `середина' тогда уже был нарушен. Показательно, что в «Немецко-латинском и русском лексиконе» 1731 г. среди чисто русского текста уже не встречается слово среда. Mittwoch, dies mercurii переводится словом `середа'; Mittel, medium — `средина, посредство'; Mitten, medium, medietas, meditullium — `средина'; das Mittelste, meditullium — `среднее, средина' (с. 419—420).

Позднее в словарях Академии Российской со словом среда соединялись лишь два основных значения:

1. Слав. `средина'. Ср. у Н.  И.  Гнедича в переводе «Илиады» (XIX, 363):

...стук из-под копт подымался Ратных мужей; а в среде их Пелид ополчался могучий.

У Радищева: «Европейцы суть по среде на стезе совершенствования» (Радищев, соч., 2, с. 59). У Державина:

Кавказ и Тавр ты преклоняешь,

Вселенной на среду ступаешь

И досязаешь до небес.

(На взятие Измаила).

2. `Средний день недели между вторником и четвергом; середа'. Кроме того, отмечалось, как устойчивое фразеологическое сочетание от среды в значении: `от числа'. Отлучат злыя от среды праведных Матф. XIII. 49. (сл. АР 1822, ч. 6).

Таким образом, часть славянорусских значений в слове среда в XVII—XVIII вв. утратилась. Это понятно, так как производное слово — средина (середина) вобрало их в себя (ср. также разговорнонародные середина, середка). Развивается синонимический ряд: среда — средина — середина.

Ю.  С. Сорокин, признав, что в русском литературном языке допушкинской эпохи слово среда прежде всего было высоким, славенским вариантом к слову середина (средина), отметил, что «практически слово среда в языке второй половины XVIII в., а особенно в первой трети XIX в. выступало чаще всего в составе предложных сочетаний»: из (или от) среды (чьей, кого-л.) и в (или на) среду (ступить, вступить, выступить и т. п.) (Сорокин Ю. С. Развитие словарного состава литературного языка в 30— 90-е годы XIX в. М.; Л., 1965, с. 342). Ср., например, в «Словаре языка Пушкина».

Все это содействовало омонимическому обособлению слова — среда для обозначения дня недели. Тем более, что уже в научном языке естествознания в конце XVIII — в начале XIX в. слово среда приобретает новое значение: `тело, вещество, заполняющее пространство и окружающее тела или явления; сфера'. Например: «Луч света, переходя под косым углом из одной среды в другую, преломляется. Преломляющая среда. Воздушная среда» (см. сл. 1867—1868, 4, с. 443).

Новое расширение значений слова среда происходит в русской публицистической речи в 30—40-х годах XIX в. В нем сказывается влияние социально-политической терминологии. Французское слово milieu (`общественное окружение') по-русски лучше всего передавалось словом среда, которое получает новые значения: 1. `совокупность природных или социальных условий, в которых протекает развитие и деятельность как человеческого общества в целом, так и отдельных людей; окружающие условия, социально-бытовая обстановка'; 2. `совокупность людей, связанных общностью социально-бытовой обстановки, социальных условий'. (Любопытно, что раньше немецкая фраза Einer aus unsere Mitte переводилась так: `один из нас, из нашего общества'; см. лексикон Аделунга, 1798, с. 67). Это новое употребление слова среда отчасти было результатом переноса физических, естественно-научных понятий в область социальных наук. Употребление слова среда применительно к социальным условиям жизни той или иной общественной группы ярко выступает в сороковые годы у Герцена, Белинского и людей близких к ним (Сорокин Ю.  С. Указ. соч., с. 344). Так, у Белинского: «Влияние окружающей человека среды» (Соч., X, с. 331); у Герцена: «Не найдя никакой деятельности в среде, в которой родился, он сделался туристом» (Соч., 2, с. 73) и др. под. В новом значении слово среда развивает новые лексические связи: общественная среда, окружающая среда, социальная среда, семейная среда, образованная среда, мещанская среда и т. п.

В 50—70-е гг. круг этих связей все расширяется. Вот иллюстрации: у И. С. Тургенева в письме к Е. М. Феоктистову (1851 г.): «Признаюсь, я от вас никак не ожидал такой выходки, но верно самые порядочные люди не могут избавиться от влияния той среды, в которой они находятся» (И. С. Тургенев и круг «Современника», 1930, с. 146).

В письме Тургенева А.  Н.  Плещееву (от 24 сентября 1858 г.): «Окружающая среда тяготит нас» (Тургенев и его время. Сб. 1 / Под редакцией Н.  Л.  Бродского. 1923, с. 304).

В романе Тургенева «Рудин»: «Он ошибся во мне: он ожидал что я стану выше какой-то среды... что за ахинея, Господи? Хуже стихов!» В письме Рудина к Волынцеву: «Я полагал, вы сумеете стать выше той среды, в которой развились...». У И. С. Тургенева в «Литературных и житейских воспоминаниях» (Вместо вступления, 1868): «Тот быт, та среда, и особенно та полоса ее, если можно так выразиться, к которой я принадлежал — полоса помещичья, крепостная — не представляла ничего такого, что могло бы удержать меня» (Литературные и житейские воспоминания. Изд. писателей в Ленинграде, с. 56). «Хлестаков увлечен и странностью своего положения, и окружающей его средой, и собственной легкомысленной юркостью» (там же, с. 123). У Н. А. Некрасова в письме И. С. Тургеневу (1856 г.): «Есть ли другое направление — живое и честное, кроме обличения и протеста? Его создал не Белинский, а среда, оттого оно и пережило Белинского» (Некрасов, 1930, 5, с. 273). У Помяловского в романе «Молотов» (1861 г.): «И тебя вырастила почва. — А то что же? — Это называется среда заела. — А вот и не заела... Среда... заела... Новые пустые слова... Я просто продукт своей почвы, цветок, пойми ты это». У Салтыкова в «Благонамеренных речах»: «Какая, однакож, загадочная, запутанная среда. Какие жестокие неумолимые нравы! До какой поразительной простоты форм доведен здесь закон борьбы за существование». У Лескова в очерках «Смех и горе»: «Он был заеден средой и стал резок, но он все-таки был человек просвещенный и умный».

Понятно, что новое значение слова среда в 60—70-х годах ломает фразеологию, связанную со словом — среда, и ведет к новым фразовым связям. Пурист-словесник И.  Николич в «Филологических записках» (1873, вып. 1, с. 9) писал: «Далось также новейшим литераторам слово среда для составления крайне нелогичных выражений: среда окружает, среда давит, живет в тесной среде и т. д. вместо: окружает общество, в тесном кругу и пр.» У П.  Д.  Боборыкина в романе «Из новых» — герой говорит: «Вся трагедия для каждого из нас, мужчины или женщины, состоит в том, что мы не вовремя явились. Прежде, в сороковых годах, говорили: среда заела...». (См. Михельсон М.  И. Русская мысль и речь, т. 2, с. 308). Ф. М.  Достоевский в «Дневнике писателя» (1873 г.) воспроизводит речь адвоката, выступавшего с защитой матери, которая в злобе обварила руку своего годовалого ребенка: «Естественно, что под такую минуту, когда злоба от заевшей среды входит, так сказать, внутрь... она и поднесла руку под кран самовара». Писатель возражает адвокату: «Полноте вертеться, господа адвокаты, с вашей средой».

У Салтыкова-Щедрина в очерках «За рубежом»: «По природе он совсем не фатюй, а ежели являлся таковым в своем отечестве, то или потому только, что его «заела среда», или потому, что это было согласно с видами правительства» (см. также мои «Очерки по истории русского литературного языка». 1938, с. 389—390).

В словаре В. И. Даля, кроме середа или среда — `средина недели, день на половине ее', отмечаются такие значения слова среда (при этом необоснованно выдвигается форма середа, как равноправный вариант в зачине статьи): «Середа или среда, вещество, тело, толща, пласт, более о веществах жидких и прозрачных. Среда воздушная — виталищептиц, среда во́ дная — обитель рыб. Луч света, проникая среды различной плотности, преломляется. Он теперь в своей среде, атмосфере, в своем образе жизни доволен. Его среда науки. Земля окружена воздушною средою, атмосферой, мироколицей, колозе́мицей // Община, общество, сбор, толпа. В среде вашей есть злоумышленники. От среды, из среды нашей вызвалось много охотников».

И. А.  Бодуэн де Куртенэ прибавил: «Он вращается в среде нравственно падших людей. Среда его заедает» (сл. Даля, 4-е изд. 4, с. 134—135).

В современном русском языке чрезвычайно остро выступают различия двух основных значений слова — среда (не считая употребления слова среда — как стилистического варианта народно-просторечного слова середа — для обозначения дня недели): 1. `Вещество, заполняющее пространство и окружающие тела или явления, сфера'. 2. `Совокупность природных или социальных условий, в которых протекает развитие и деятельность человеческого общества // Социально-бытовая обстановка, в которой живет человек, окружающие условия, совокупность людей, связанных общностью условий, обстановкой' (Ушаков, 4, с. 462).

Обычно в толковых словарях современного русского литературного языка слово — среда как обозначение дня недели (как например в однотомном словаре С. И. Ожегова; см. изд. 1961 г.) рассматривается как омоним по отношению к слову — среда во всех его других (отвлеченных) значениях. Слово же середа как народно-просторечное признается нелитературным и не включается в состав словаря. То же разграничение на омонимы проведено и в большом Академическом «Словаре современного русского литературного языка» (т. 14).

Таким образом, в истории слова среда, которое было в древнерусском литературном языке синонимом народного восточнославянского середа, наблюдается две серии соотносительных и взаимодействующих процессов. Изменяется в XV—XVI вв. объем и состав значений, первоначально общих для обоих стилистических вариантов — среда и середа. Тем самым слово среда все больше отрывается от слова — середа. Оно вступает в иные синонимические ряды: среда — средина — середина (XVI—XVII вв.). В «Лексиконе треязычном» Федора Поликарпова (1704) находим:

Среда, τò μέσον medium.

Средина, среда, 〛 μέση medietas.

Среда, день четвертый седмицы, τετράς, 〛 【ρμοぃ 〛ρέμα, τετάρτη 〛 μέρα, «feria quarta, dies mercurii» (с. 115).

Любопытно, что в «Словаре на шести языках, российском, греческом, латинском, французском, немецком и английском», изданном в «Пользу Российского учащегося юношества» (в Санкт-Петербурге, 1763 г.) среди названий дней недели (седмицы): воскресенье, неделя; понедельник, вторник, четверток, пятница, суббота — значится лишь среда (но нет середы). Таким образом, само слово среда для всех уже распалось на два омонима.

Вместе с тем, по мере развития отвлеченных значений в «книжнословенском» среда, оно вступает в новые синонимические серии, связанные со словами: вещество, сфера, социальный круг, общественные условия и т. п.

Таким образом, изменение значений неполногласных славянизмов, соотносительных с восточнославянскими полногласными словами, сопровождается, с одной стороны, расхождением параллельных, часто синонимических лексических серий, с другой, вхождением русизмов и славянизмов этого типа в разные синонимические группы, и с третьей, нередко распадом как русизмов, так и особенно, славянизмов на омонимы.

(Виноградов В. В. О процессах развития и разрушения омонимии в кругу соотносительных русизмов и древнеславянизмов // Studia Slavica. — Budapest, 1966, с. 433—439).

К слову среда В. В. Виноградов обращался в некоторых других работах. Здесь приводятся соответствующие выборки.

«В XIII в. был более или менее русифицирован морфологический строй церковнославянского языка, как утверждал П. С. Кузнецов и утверждает Б. О.  Унбегаун; в сфере лексических и семантических новообразований начали устанавливаться приемы и принципы сочетания и разграничения восточнославянских и церковнославянских морфем (например, одиночество в Хронике Георгия Амартола, среда и середа, вредити— в отвлеченном моральном смысле — в «Поучениях» Владимира Мономаха и вередити— о физическом членовредительстве и т. п.). ».

(Основные вопросы и задачи изучения истории русского языка до XVIII в. // Виноградов. Избр. тр.: История русск. лит. языка, с. 260).

«В истории русского литературного языка происходили разнообразные процессы стилистического взаимодействия параллельных форм русских и югославянских, приводившие то к слиянию их в семантических системах однородных лексем, то к превращению в самостоятельные слова (ср. в современном русском языке формы одних и тех же слов: тождество — тожество; тождественный — тожественный; рождество и просторечное рожество; середа — среда для обозначения дня недели; чрез — через; ворота и торжественно-поэтическое врата, например, у врат царства и т. п.)».

(О формах слова // Виноградов. Избр. тр.: Исследования по русск. грамм., с. 46).

«Не меньшую роль в истории русского литературного словаря сыграл процесс семантического слияния старославянских и русских омонимов, если между ними легко устанавливалась близкая смысловая связь. Ведь очень много слов в старославянском языке было однородно с восточно-славянскими. В этом сказывалась общность славянского наследия, былое единство славянской языковой системы. (Ср. историю слов и выражений: среда — середа, невежда — невежа, правда и др. под.)».

(Основные проблемы изучения образования и развития древнерусского языка // Виноградов. Избр. тр.: История русск. лит. языка, с. 135).

См. также: Виноградов. Очерки, с. 389—390; О новых исследованиях по истории русского литературного языка // Виноградов. Избр. тр.: История русск. лит. языка, с. 248. — Л.  А.