"ТИМЕЙ"

«ТИМЕЙ» (Τὶμαῖος, ἢ Περὶ φύσεως, φυσικός, подзаголовок: «О природе, физический») – диалог Платона. Написан, вероятно, в 60–50-е гг. 4 в.; относится к числу поздних произведений Платона. Название носит по имени пифагорейца Тимея, от лица которого ведется рассказ о происхождении и устройстве космоса. Одно из немногих сочинений Платона, представляющее собой не диалог, а монолог, и притом не от имени Сократа. Это не случайно, ибо Сократ у Платона доказывает бесполезность космологии и физики и невозможность достоверного знания в этой области (см., напр., «Федон», 96а-99е). В «Тимее» неоднократно подчеркивается, что и данное рассуждение об устройстве вселенной есть «правдоподобный миф» (εἰκὼς λόγος – трижды), «вероятное сказание» (εἰκὼς μῦθος – десять раз), а не истина в последней инстанции. Именно поэтому рассказчик позволяет себе не искать истину апофатическим путем в диалектическом споре, а предлагает догматическое учение. Ему предпослан своего рода пролог (17а-27b), где собеседник Тимея и Сократа Критий рассказывает об Атлантиде.

Мир, согласно «Тимею», существует не сам по себе, а сотворен благим и разумным Богом. Единственная причина его творения – то, что это хорошо. Бог создал мир не из ничего, а из хаоса. Творение заключалось в том, что он «привел из беспорядка в порядок... все видимые вещи... пребывавшие не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении» (29е–30а). «Космос» (мир) означает на греческом языке «порядок, красота». Мир – единствен, ни двух, ни множества миров быть не может (доказательства: 30е–31b). Наш мир – наилучший из возможных миров, «ибо невозможно... чтобы тот, кто есть высшее благо, произвел нечто, что не было бы прекраснейшим» (30а). (Что Бог – причина всякого бытия – есть именно высшее благо, доказывалось в «Государстве», кн. VI.) Поскольку из всех видимых форм прекраснейшая – шар, то мир имеет форму шара. Поскольку «творение, наделенное умом... прекраснее... лишенного ума, а ум отдельно от души ни в чем обитать не может», постольку мир есть одушевленное разумное шарообразное животное. Ему «надлежало быть телесным, а потому видимым и осязаемым» (31b). Тело его не подвержено болезни и дряхлению, поскольку вне его ничего нет и оно не принимает извне ни пищи, ни дыхания, а внутри себя оно находится в совершенном равновесии (33а–b). Вселенское животное смертно в принципе, ибо было однажды рождено; но никогда не умрет, ибо создатель его никогда не захочет его уничтожения в силу своей благости. Оно самодовлеюще и ни в чем не нуждается. «Из семи видов движения» мировое животное наделено лишь одним, «который ближе всего к уму и разумению: ...оно равномерно вращается на одном месте, в самом себе». Оно весело и счастливо, ибо не одиноко, но постоянно общается с самим собой, познает самого себя и ведет с собой дружбу (в себя оно включает все мыслимые роды живых существ, подобных ему, т.е. состоящих из тела и души). Творец «даровал ему жизнь блаженного бога» (34b). Мировая душа, созданная Творцом (Демиургом) прежде мирового тела (ибо она важнее, следовательно, старше, чем тело), имеет числовую структуру и создана из смешения рационального и иррационального начал. Она – источник движения космоса. Рациональное, правильное круговое движение мировой души видимым образом манифестируется движением небесной сферы – неподвижных звезд; а иррациональное – движением планет. Тело космоса помещается внутри души, которая облекает его снаружи. «В центре [тела] Построявший дал место душе, откуда распространил ее по всему протяжению и впридачу облек ею тело извне» (34b). То обстоятельство, что душа – мира ли, человека, животного – помещается Платоном не глубоко внутри, в мозгу, в сердце, в шишковидной железе, где ищет ее Новое время, но снаружи, становится понятно, если вспомнить, что душа есть «форма» тела, его «вид» (и то, и другое по-гречески εἶδος). Тело космоса составлено из четырех первоэлементов, или стихий (στοιχεἴα), находящихся между собой в пропорциональных отношениях. Элементы: огонь, воздух, вода, земля – имеют математическую структуру. Единица каждого элемента представляет собой правильный многогранник: земля – куб, огонь – тетраэдр, воздух – октаэдр, вода – икосаэдр; пятый из возможных правильных многогранников, додекаэдр, «бог определил для Вселенной» (55с; позднее Аристотель назовет пятый элемент, огонь небесной сферы, эфиром). Многогранники в свою очередь сложены из простейших элементов – треугольников двух видов, равносторонних и равнобедренных прямоугольных (53d–57d). T.о., все тела имеют структуру чисто математическую, ибо ни треугольники, ни многогранники у Платона, по-видимому, не обладают плотностью, тяжестью или непроницаемостью – тем, что отличает математические тела от материальных в обычном смысле слова. Это вполне согласуется с тем, что Платон, впервые вводя в «Тимее» понятие материи [МАТЕРИЯ], характеризует ее как пространство (χώρα), а также с критикой Аристотеля, утверждающего, что Платон, как и пифагорейцы, сводит всю физическую реальность к числовым соотношениям.

В «Тимее» Платон впервые излагает свою метафизику, или учение о началах, систематически (27d–28b; 48e–52d). «Есть бытие, есть пространство и есть возникновение; и эти три отличались друг от друга еще до рождения неба» (52d); «бытие» – это вечные, неизменные, самотождественные умопостигаемые идеи, или «умопостигаемый космос», послуживший образцом (παράδειγμα), на который взирал Бог-Демиург, создавая наш мир. «Возникновение» – это вся эмпирическая область, воспринимаемая чувствами, но не мыслимая умом; все зримые и осязаемые существа и вещи, рождающиеся и погибающие, но никогда не существующие в подлинном смысле слова. «Пространство» – это то, на чем, как на воске, отпечатлеваются идеи, в чем возникают эмпирические вещи; это их «Мать» и «Кормилица», субстрат четырех элементов, недоступный ни чувствам, ни уму, но лишь некоему «незаконнорожденному умозаключению». Это платоновская материя, называемая также «необходимостью»; мировая энтропия, источник тленности и бессмысленности в эмпирическом мире, источник всего, что отличает наш дольний мир от его горнего вечного образца. В отличие от пространства, которое онтологически предшествует миру как его необходимое условие, время рождается позже космоса-неба, ибо время, в понимании Платона, есть вращение небесной сферы. Оно, как и сам чувственный космос, есть подобие идеального образца – «подвижный образ вечности», «движущийся от числа к числу» (37d).

«Тимей», как наиболее систематическое и догматическое изложение платоновской философии, возбуждал наибольший интерес комментаторов, начиная с античных и средневековых платоников (комментарии Прокла, Галена, Калкидия и Гильома Коншского). В 20 в. своего рода комментарий к «Тимею» написал В.Гейзенберг, провозгласивший, что после создания квантовой механики физика впервые за две с лишним тысячи лет вернулась к учению Платона о математической структуре материи-пространства.

Рус. пер. В.Н.Карпова (1879), Г.В.Малеванского (1882), С.С.Аверинцева (1972).

Комментарии:

1. Prodi Diadochi in Piatonis Timaeum commentaria, ed. E.Diehl, vol. 1–3. Lpz., 1903–06 (франц. пер. и комм. A.J.Festugiére, 5 vol. P., 1966–68);

2. Galeni compendium Timaei Piatonis... ed. P.Kraus, R.Walzer. L., 1951;

3. Porphyrii in Platonis Timaeum commentariorum fragmenta, ed. A.R.Sodano. Napoli, 1964;

4. Timaeus a Calcidio translatus commentarioque instructus, ed. J.H.Waszink. L.–Leiden, 1962, 2 ed. 1975;

5. Plutarchi Chaeronensis De animae procreatione in Timaeo.– Moralia, vol. 6. Lpz., 1965;

6. Guillaume de Conches, Les Gloses sur le Timée, ed. E.Jeauneau. P., 1965.

Литература:

1. Рожанский И.Д. Платон и современная физика. – В сб.: Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения, отв. ред. Ф.К.Кессиди. М., 1979, с. 144–171;

2. Григорьева Н.И. Парадоксы платоновского «Тимея»: диалог и гимн. – В кн.: Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981, с. 47–96;

3.  Бородай Т.Ю. Понятие материи в «Тимее» Платона и способы его выражения. – В кн.: Актуальные проблемы классической филологии. М., 1982;

4. Она же. Платоновский демиург – образ или категория? – В кн.: Античная культура и современная наука. М., 1985, с. 31–36;

5. Sachs E. Die fünf platonischen Körper. В., 1917;

6.  Cornford F.M. Plato’s Cosmology. The Timaeus of Plato transl. with a running commentary. L., 1937;

7. Fackelday H. Zar Einheit des Platonischen Timaios. Köln, 1958;

8.  Wyller E.A. Der späte Platon. Hamb., 1970;

9. Brisson L. Le même et l’autre dans la structure ontologique du Timée de Platon. Un commentaire systematique... P., 1974;

10. Baltes M. Die Weltentstehung des platonischen Timaios nach den antiken Interpreten, Teil 1. Leiden, 1976;

11. Gloy K. Studien zur platonischen Naturphilosophie im Timaios. Würzburg, 1986;

12. Interpreting the Timaeus – Critias: proceeding of the IV Symposium Platonicum selected papers, ed. by T.Calvo, L.Brisson. Sankt Augustin, 1997;

13. Perger M. von. Die Allseele in Platons Timaios. Stuttg.–Lpz., 1997;

14. Sayre K. The role of the Timaeus in the development of Plato’s late ontology. – «Ancient Philosophy» 1998, 18, p. 93–124.

См. также лит. к ст. Платон [ПЛАТОН].

Т.Ю.Бородай