Общее Дело

Название, закрепившееся за философским учением Н. Ф. Федорова (1829 — 1903). В качестве синонимов используются термины "супраморализм" и "патрофикация" (все определения условны, т. к. сам Н. Ф. Федоров предпочитал устное изложение своих идей, а их систематизация была предпринята посмертно его учениками В. А. Кожевниковым и Н. П. Петерсоном в обширном компилятивном труде под названием "Философия общего дела", первый том которого вышел в 1906 г., 2-й — в 1913. Издание "Сочинений" ?. ?. ??дорова, вышедшее в 1982 г., включает фрагменты из неопубликованного 3-го тома). В целом учение Федорова находится в общем русле русского космизма XIX — XX вв., представляя оригинальный синтез его религиозной и сциентистской версий. В основных положениях, стиле философствования Федорова явственно присутствует характер пророческого откровения (чему способствует и довольно развитая мифология личности философа, и его аскетизм, бессребренничество, феноменальные умственные способности), призванного изменить всю систему жизненно-ценностных ориентации современного общества. По мысли самого философа, О. д. заключается в том, чтобы направить три основы человеческой жизнедеятельности (нравственность, научно-технический комплекс и социальную организацию) на тотальное переустройство мира и рациональное изменение самой человеческой природы. Высшей целью такого изменения служит достижение всеобщего бессмертия, овладение космическими силами и пространством и, наконец, "воскрешение предков" или собственно "патрофикация" — основной нравственный долг человека. Хотя проект О. д. опирается на "тонкое вчувствование природной жизни", утверждение всеобщности естественноэволюционного развития, Федоров парадоксальным образом воспринимает стихийный ход эволюции и истории едва ли не как противоестественный, извращенный. Только активное вмешательство человечества (см. "Активная эволюция") возвращает космобиосоциальные процессы в их должное русло. Вообще методология синтеза О. д. — это осмысление с позиции должного, благодаря чему в нем чрезвычайно значимы утопические мотивы, прожективный пафос и бескомпромиссность суждений о реальности. Прежде всего, реализация О. д. предполагает уяснение подлинной природы человека. Она, с одной стороны, определяется в качестве родовой, принципиально коллективистской. Коллективизм состоит не только в признании индивидом верховенства родовых целей и ценностей, кровного "братства" всех людей, но и в особом ощущении органической всепроникающей связи с общим "током живого" в природе, в понимании своего места в эволюционной взаимосвязи материи и существ. С другой стороны, сущность человека определяется двумя движущими импульсами, инстинктивными основаниями психики и индивидуальной мотивации. Это — "чувство смертности" и "страх рождения". Выявление этих главных стимулов индивидуальной и социокультурной деятельности должно отвратить внимание человечества от решения сиюминутных социально-экономических, политических и эгоистических проблем. Возможность переноса внимания человечества к подлинным проблемам, т. е. к О. д., реализуется через постановку и разрешение "пасхальных вопросов" (свое учение Федоров именовал и "Новой Пасхой"). Они ставятся как жесткая оппозиция "сущих" и "должных" качеств социокультурной реальности: частная собственность — обобществление, индивидуализм — "всеобщинность", национально-государственная обособленность — интернационализм, половая дифференциация — полное равенство полов, утилитаризм — нравственный ригоризм "пасхального сознания", подчинение законам природы — овладение природными силами, употребление техники на взаимное убийство — использование ее для возрастающего жизнеобеспечения и т. д. В наиболее общем виде все эти оппозиции сводятся к единой: "пожирание отцов сыновьями" — воскрешение отцов. Решаются "пасхальные вопросы" простым предпочтением второго качества и утверждением его как всечеловеческого мерила деятельности и критерия нравственности. Отсюда вырастает критика традиционного христианства, являющегося, по мнению Федорова, фундаментом современной культуры и общества; следовательно, в самом вероучении, в функционировании церкви заложены предпосылки того ложного пути, по которому пошло становление человечества. Вместе с тем, реализация О. д. не предполагает полное устранение христианства, а лишь его трансформацию. Прежде всего критике подвергаются две стороны христианского мировоззрения: идея частичного спасения" и мистико-эсхатологический квиетизм. О. д. потому и носит такое название, что призывает к всеобщему, вселенскому спасению — т. е. избавлению от смерти. Исход же мировой истории для Федорова не является космической трагедией и однозначно предопределенным событием: он должен быть активно создан совокупными усилиями человечества. Помимо прочего, О. д. означает соединение всех творческо-преобразующих способностей человечества, а христианство в его устоявшемся виде направлено в основном на односторонне-духовное начало и весьма пренебрежительно относится к достижениям научно-технической цивилизации. Эти аспекты христианской культуры, согласно философии О. д., должны быть преодолены. Культурный синтез, должный возникнуть в результате, именуется Федоровым "активным христианством". Учение О. д. вызвало в свое время весьма противоречивые оценки в интеллектуальных кругах. Официальное православие, разумеется, отнеслось к нему негативно — как и к любой попытке пересмотреть архетипические основы вероучения и миропонимания в целом. Среди тех, кто связывал социокультурные проблемы с перспективами "обновления христианства", его переориентации на решение насущных вопросов, учение О. д. также не нашло многочисленных сторонников. Характерны взаимоотношения Федорова с такими лидерами неортодоксальной религиозной мысли, как В. С. Соловьев, ?. ?. Достоевский, Л. Н. Толстой. Первый и последний сначала отнеслись к проектам О. д. заинтересованно и сочувственно, но затем изменили свое отношение в сторону достаточно жесткой критики и почти полного неприятия. ?. ?. Достоевский фактически промолчал в ответ на обращенное к нему предложение опубликовать труды Федорова под своим именем (сам Федоров крайне негативно относился к любой собственности, в т. ч. — и на мысли). В целом, в отечественной философской традиции сложилось странное отношение к философии О. д.: как "левый" (сциентизм и материализм), так и "правый" (идеализм, религиозные течения) лагерь не высказывали однозначных позиций в этом отношении, предпочитая умолчание либо признание высоких морально-личностных качеств ее автора (но не самих концепций). По всей видимости, первые видели в О. д. недопустимые мотивы "техно-мистицизма" и "ненаучной фантастики", вторые же не могли принять очевидной "натурализации", "приземленности" христианских идеалов. Сыграли свою роль и нежелание Федорова излагать философские концепции традиционным языком теоретической философии, и его приверженность к языковому синтезу типично христианской (преимущественно — гомилетической) риторики с достаточно "простонародным", "лубочным" языком. Современники в целом поверхностно восприняли идеи О. д., и их критика носила, соответственно, преимущественно оценочно-идеологический характер. Благодаря этому были оставлены вне всякого внимания те мотивы данного учения, которые вплотную увязывали, а иногда и предвосхищали наиболее перспективные, узловые проблемы на стыке естественнонаучного и социально-гуманитарного знания. Здесь, в первую очередь, надо обратить внимание на целостную оценку социальных процессов в европейской цивилизации: автор О. д. рассматривает данную проблематику не как самодовлеющую, а как один из аспектов, относящихся к космосоциобиологическому взаимодействию. Вся современная социальная система воспринимается Федоровым как разрыв кровно-родственных и непосредственно-духовных связей, порождающий тотальное отчуждение людей, их скрытое и явное противостояние. Тогда как идеал — "братотворение", исключающее всякую элитарность, неравноправие, подавление. Это — своего рода соборный коммунизм, основанный не только на "общности имуществ", но и на коллективном осознании единства целей и задач. Преобразование общества, в свою очередь, не есть самодостаточный процесс, но лишь необходимая база для консолидации всех сил и средств на исполнении священного долга детей перед отцами и, в конечном счете, перед всецелым мирозданием. Общинно-коммунистическое взаимодействие должно направить все могущество интеллекта, коллективного научного разума и все имеющиеся технические средства на всестороннее познание законов природы и путей их использования в целях благоустроения человечества. С этой т. зр. реальная история эволюции жизни и ее особой человеческой формы предстает в рамках О. д. как "вселенское кладбище", безысходный процесс последовательного "пожирания" предшествующих поколений наследующими. Каждый человек хотя бы смутно осознает свою причастность этому всеобщему каннибализму. Этим порождается и "чувство смертности" (страх перед неизбежным пожиранием своими детьми), и "стыд рождения" (предчувствие необходимости жить и питаться за счет родителей). Наличная культура подавляет эти чувства, создавая мифы о "страшных покойниках" или обосновывая идею прогресса ("новое — значит, лучшее"). Дело же в том, чтобы воспитать на их основе осознание долга и стремление его исполнить. Когда человечество проникается этими чувствами и идеями, совершается переломный момент истории: это и апофеоз "естественной" эволюции материи, нашедшей в человеке свое полное раскрытие, и исполнение евангельских пророчеств о досотворении совершенного мира самим человеком, раскрытии провиденциального замысла в свободной воле "новопришедшего творца". Так формулируется антропокосмический смысл эволюции: "Природа в нас начинает не только осознавать себя, но и управлять собою". Ось этого движения — преодоление "неродственности" и созидание "родственных" уз, соединяющих космос, жизнь и всечеловеческую общину. Техническое могущество человека дает, с одной стороны, базу для направленной эволюции, но, с Другой стороны, оно представляет и помеху: односторонне-техническое воздействие на природу суть тот же каннибализм, разрушение собственного внешнего тела. Должен быть, во-первых, достигнут универсальный синтез наук, преодолевающий их замкнутость и косность, во-вторых, наука в новом качестве должна быть направлена не на конструирование "искусственных придатков" организма, а на перестройку самого организма. Задача "активного христианства" и О. д. — разработать теоретические, нравственные и практические основы для "овладения естественным чудотворством — тканетворением". Оно позволит раздвинуть границы телесности, развить небывалые доселе человеческие способности (например, неограниченное перемещение в пространстве) и устранить постепенно саму смерть. В конечном счете восстановится первичный баланс живого вещества: человек сможет восстанавливать себя из исходного физиобиологического материала, трансформировать по надобности организм и т. д. Поскольку "имманентное воскрешение" всех умерших выдвигает вопрос об ограниченности жизненных ресурсов планеты, то следующей задачей становится освоение космического пространства. Новое всеединое и эволюционировавшее человечество будет в силах решить эту задачу и выйти за пределы всякой наличной ограниченности. Это, по Федорову, и есть расшифровка христианских символов "рая", "ада" (смерти) и "чистилища" (временно-земного бытия). Утопизм представленной картины развертывания О. д. не лишает ее замечательных предвосхищений, подтвержденных, к примеру, развитием генетики, информационных технологий, становлением экологического и ноосферного мышления. В целом философия О. д. ?. ?. Федорова является, безусловно, одним из наиболее уникальных вариантов формирующегося в XX в. антропокосмического типа осмысления природы, общества и человека. Е. В. Гутов