Золотарев Алексей Алексеевич (1879-1950)

Ре-лиг. философ, историк культуры, писатель-прозаик, краевед. Учился в Киев. духовной академии, позже — в Петербург, ун-те и Сорбонне (естеств. науки). Подвергался арестам и ссылкам. В 1903-13 подолгу жил на о. Капри, где общался с Горьким. В предреволюц. десятилетие опубликовал три повести, ряд публицистич. и литературно-критич. статей. С 1914 по 1930 вел многоплановую краеведч. и просветит, работу в Рыбинске. После 1917 продолжал лит. деятельность, не стремясь к публикациям. С 1933 (возвратясь из трехлетней ссылки) жил в Москве без постоянного заработка и пенсии. Филос. и культурологич. воззрения писателя наиболее полно выражены в статьях 40-х гг. Веря в силу "миродержавных устоев", 3. полагал, что "финальные" причины более значимы, чем "каузальные". "План" мироустройства включает в себя ответств. поручение, к-рое человек призван выполнять свободно и вместе с тем в послушании "высшей воле". Основу истор. эволюции составляет "принцип подвига". Вселенские законы требуют от людей постоянного упражнения своих сил в известном направлении: не только нравств. совершенствования, но и творч. деяний, участия в "охорашивании Земли". Дух созидания наличествует в каждом человеке. Культура как "великое и гармонич. целое" слагается не только из свершений выдающихся личностей, но и из "миллионов дел" незаметных тружеников. Творчество сближает и объединяет людей, являясь "уплотнением". Созданные и сохраняемые человечеством ценности составляют "целый вихрь, целый каскад, радугу форм". Одним из ключевых для 3. было слово "богатырство", характеризовавшее не только воинов, но также гос. и церковных деятелей, ученых и художников, ремесленников и людей физич. труда. Взгляд 3. на Вселенную, персоналистичен: личностное начало пронизывает все и вся. Человека делает личностью дар любви, важнейшие свойства к-рой — возрастание и постоянство. Семья — первообраз межличностного единения, неотъемлемую грань к-рого составляет союз живых и мертвых, осуществляемый устным преданием, письм. текстами, молитвами и таинствами. 3. высоко ценил людей "оседлой культуры" и их "неусыпнотрудолюбивую работу" на познание и пользу среды обитания. Своим предшественником-учителем он считал Н.Ф. Федорова. 3. был поборником дружеств. общения народов и гос-в на началах бережного внимания к их разности и самобытности. Восторженно относился к зап.-европ. культуре, в особенности — сформировавшейся в свободных городах-гос-вах Италии; усматривал их подобие в древнерус. Киеве и Новгороде. Россию осознавал как полноправного члена семьи европ. народов. 3. был сторонником культурной и адм.-хоз. независимости каждого рос. региона и края. Подобно Г.П. -Федотову, он полагал, что централизм моек. и Петербург. периодов сковывал духовные силы народа и что возрождение России связано с раскрепощением провинции, ее "культурных очагов". Считал благоприятным для страны федералистское устроение. В молодости отдал дань революционно-анархич. воззрениям в духе Бакунина. Позже, в 30-40-е гг. пришел к убеждению, что благая "устойчивость обществ, связей", создаваемая веками, стимулируется и поддерживается церковью и гос-вом, к-рые обладают "строительной" силой. 3. был склонен сопрягать и примирять все сущее, силой мысли устранять такие привычные антитезы, как свобода и единение, дух и материя, индивидуальность и коллектив, личность и семья (род), народ и человечество, ср. века и Новое время. Восток и Запад и т.п., так что мир представал как нескончаемая цепь схождений самых разных сущностей, феноменов, фактов, к-рые между собой перекликаются ("аукаются"). Искусство он мыслил как глубинно связанное с церковной жизнью; в научных открытиях (в том числе совр.) усматривал подтверждение смысла канонич. христ. текстов. Термины физики наполнял религиозно-нравств. содержанием: центростремит. сила — это благая норма бытия, центробежная — источник всяческого "отщепенства" и зла. Высвобождение атомной энергии трактовалось как интенсивное проявление хаотич. центробежных сил. Человек православно-церковный, 3., однако, не противопоставлял друг другу ортодоксию и ересь. Симпатизировал и рус. старообрядчеству (Аввакум, совершив "нравств. подвиг", "зажег пожар веры в самом сердце народа"), и ориентированной на католицизм культуре роман, народов. Восторженно говорил о Лютере как зачинателе новой истор. эры. 3. отвергал апологию борьбы в природе и об-ве, особенно резко — идею "сверхчеловека". Дарвинизм, марксизм, ницшеанство расценивал как несостоят. опыты геоцентрич. сужения вселенского бытия. Для 3. были неприемлемы нигилизм и релятивистское третирование единой истины. Отречение от культурной традиции и народной веры он называл "безотцовщиной", к-рая "ничего, кроме самой себя в мире не видит". Свою эпоху характеризовал как жестокую, грозную, сумасшедшую. Соч.: В Старой Лавре // Знание. СПб., 1908. Кн. 23; На чужой стороне // Там же. 1911. Кн. 35; Во едину от суббот. Берлин, 1912; Из истории рус. публицистики и критики 1910 гг. // Контекст-1991. М., 1991; Богатырское сословие // Лит. обозрение. 1992. № 2; О Гегеле и гегельянстве // ВФ. 1994. № 5; Вера и знание: Наука и откровение в их совр. взаимодействии на человека // Континент. Т. 82. М., 1994; Из писем А.М. Горькому// Известия РАН. Отд. лит-ры и языка. Т. 53. 1994. № 2; Campo Santo моей памяти: Образы усопших в моем сознании [Фрагменты] // Русь. 1994, № 1(10); Родина. 1995. № 1; Zanotti-Bianco U. Carteggio 1906-1918. Т. I-II. Ban, 1987-89 (письма на итал. языке). Лит.: Дивильковский А. Российского леса щепки // Совр. мир. СПб., 1914. № 9; Астафьев А.В. Забытый писатель // Горьковские чтения. 1964-65. М., 1966; Аниковская А.Н., Хализев В.Е. О лит. жизни в России 1930- нач. 40 гг.: по страницам архива 3. // Филол. науки, 1992, № 2; Хализев В.Е. Забытый деятель русской культуры // Лит. обозрение. 1992. № 2; Он же. Один из "китежан" // Континент. М.; Париж. Т. 82. М., 1994. В.Е. Хализев