ДАДАИЗМ

ДАДАИЗМ — направление в модернизме, культивируемое в период с 1916 по 1921 и связанное с именами таких авторов, как Т. Тцара (основоположник Д.), X. Балль, Р. Хюльзенбек, Г. Арп, М. Янко, Г. Прайс, Р. Хаусман, В. Меринг, О'Люти, Ф. Глаузер, П.А. Биро, М. д'Ареццо, Дж. Канторелли, Р. ван Реез, Г. Тойбер, А. Морозини, Ф. Момбелло-Пасквати, Ф. Пикабия, К. Швиттерс и др. Д. был поддержан А. Брето-ном, Ф. Супо (см. СЮРРЕАЛИЗМ), П. Реверди, П. Элюаром, Л. Арагоном и др. В определенный период своего творчества к нему примыкали Г. Гросс, М. Дюшан, М. Эрнст. Название течения связано с центральным для Д. термином «дада», характеризующимся предельной плюральностью и в силу этого принципиальной неопределенностью значения: по формулировке Т. Тцары, «из газет можно узнать, что негры племени Кру называют хвост священной коровы: ДАДА. Кубик и мать в определенной местности Италии: ДАДА. Деревянная лошадка, кормилица, двойное согласие по-русски и по-румынски: ДАДА...». За нарочито педалированной внешней эпа-тажностью Д. (танцы в мешках «под урчание молодых медведей», вечера «гимнастической» и «химической» поэзии с неизменным вмешательством полиции, скандально известная попытка М. Дюшана выставить писсуар в качестве произведения искусства для экспонирования на Нью-Йоркской выставке 1917 и т.п.) стоит программный отказ Д. от традиционных ценностей разума, религии, морали и красоты, фундированный глубинным идеалом свободы. И если на уровне эксплицитных самоопределений этот идеал выглядит сугубо негативным (классический лозунг Д. «дадаисты не представляют собой ничего, ничего, ничего; несомненно, они не достигнут ничего, ничего, ничего»; тезис Тцары о том, что «дада ничего не означает»; ретроспектива Г. Гросса: «Мы с легкостью издевались надо всем, ничего не было для нас святого, мы все оплевывали.., мы представляли собой чистый нигилизм, и нашим символом являлось Ничто, Пустота, Дыра» и т.п.), то на уровне основополагающих идей Д. обнаруживается серьезная постановка фундаментальной проблемы соотношения устремленности сознания к свободе (по формулировке Т. Тцары, «дада — из потребности в независимости») и его принципиальной несвободы в контексте культуры, — несвободы, которая проявляется посредством диктата рациональной логики и языка над спонтанностью мысли. В этом плане Д. может быть оценен как раннее и нашедшее далеко не все адекватные средства для своего выражения предвосхищение оформившихся много позднее в рамках постмодерна идей власти языка (Барт) и «власти-знания» (Фуко), программной стратегии отказа от жестко линейной логики (см. РИЗОМА) и перехода к принципиально плюральным (свободным) нарративным практикам (см. НАР-РАТИВ), реализующихся не посредством подчиненных диктату рациональной логики и жесткой определенности собственного объема и содержания понятий, но посредством схватывающих чувственную сиюминутность спонтанности си-мулякров (см. СИМУЛЯКР). Однако, если постмодернизм зиждется на изначальном признании неустранимости языковой артикулированности (а значит, и социальной ангажированности и — соответственно — несвободы) сознания (структурный психоанализ и, в первую очередь, Лакан о вербальной артикуляции бессознательного), на базе чего оформляется такая презумция постмодерна, как «смерть субъекта», то Д., напротив, пытается утвердить индивидуальную свободу сознания путем освобождения от языка и дискурса: «я читаю стихи, которые ставят перед собой целью ни много ни мало, как отказ от языка» (X. Балль). По оценке Тцары, «логика — это всегда некое осложнение. Логика всегда ложна. Она дергает за ниточки понятия, слова, взятые со стороны своей формальной внешней оболочки, чтобы сдвинуть их по направлению к иллюзорным краям и центрам. Ее цепи убивают, это тысяченогое огромное существо, душащее всякую независимость» (ср. с идеей Лакана о «цепочках означающих», очерчивающих индивидуальную судьбу, и тезисом Дер-риды о необходимости децентрации текста, ибо наличие фиксированного центра было бы ограничением того, «что мы можем назвать свободной игрой структуры», и что лежит в основании деконструктивистской стратегии по отношению к тексту). Отсюда идеи Д. о безумии как о внедискурсивном, внеязыковом, внелогическом и — следовательно — свободном способе бытия: «есть огромная разрушительная негативная работа, которую нужно осуществить. Нужно вымести все, вычистить. Чистота индивида утверждается после состояния безумия» (Тцара). Аналогично, в «Манифесте к первому вечеру дадаистов в Цюрихе»: «Как достигают вечного блаженства? Произнося: дада. Как становятся знаменитыми? Произнося: дада. С благородным жестом и изящными манерами. До умопомрачения, до бессознательности. Как сбросить с себя все змеиное, склизское, все рутинное, бор-зописское? Все нарядное и приглядное, все примерное и манерное, благоверное, изуверное? Произнося: дада», т.е. артикулируя принципиально внедискурсивную бессмыслицу (X. Балль). И если бытие — это изначально бытие несвободы, «если жизнь — это дурной фарс, лишенный цели и изначального порождения, и раз уж мы полагаем, что должны выбраться из всей этой истории чистыми, как омытые росой хризантемы, мы провозглашаем единственное основание для понимания: искусство» (»Манифест дада 1918 года», Тцара). В этой связи программным постулатом Д. является постулат отсутствия позитивной политической программы (»У нас не было никакой политической программы» — Г. Гросс); практически все дадаисты выступили против Берлинской группы Д., провозгласившей требование «международного революционного объединения всех творческих и думающих людей во всем мире на основе радикального коммунизма» (Манифест «Что такое дадаизм и какие цели он ставит себе в Германии» — Хаусман, Хюльзенбек, Голишефф, 1919). Генеральная стратегия и credo Д. локализуются в принципиально иной сфере: «Уважать все индивидуальности в их безумии данного момента» (Тцара), — снятие языкового и логического диктата возможно только в художественном творчестве, и именно последнее, с точки зрения Д., должно освободить неповторимую индивидуальность бессознательного: «я не хочу слов, которые были изобретены другими. Все слова изобретены другими. Я хочу совершать свои собственные безумные поступки, хочу иметь для этого собственные гласные и согласные» (Балль). В этом контексте Д. постулирует спонтанность (»мысль рождается на устах», по словам Тцары) как единственно адекватный способ творческого самовыражения: «можно стать свидетелем возникновения членораздельной речи. Я просто произвожу звуки. Всплывают слова, плечи слов, ноги, руки, ладони слов. Стих — это повод по возможности обойтись без слов и языка. Этого проклятого языка, липкого от грязных рук маклеров, от прикосновений которых стираются монеты. Я хочу владеть словом в тот момент, когда оно изчезает и когда оно начинается» (Балль). Собственно, самое дада и есть не что иное, как «траектория слова, брошенного как звучащий диск крика» (Тцара). В идеале акт творчества есть акт творения собственного, личного, не претендующего на общечеловеческую универсальность (авторского), равно как и не претендующего на хронологическую универсальность (одноразового) языка: «У каждого дела свое слово; здесь слово само стало делом. Почему дерево после дождя не могло бы называться плюплюшем или плюплюба-шем? И почему оно вообще должно как-то называться? И вообще, во все ли наш язык должен совать свой нос? Слово, слово, вся боль сосредоточилась в нем, слово... — общественная проблема первостепенной важности» (Балль). — Горизонт Д. неизбежно сдвигается: идеалом выступает уже не просто вышедшая из-под дискурсивного контроля спонтанность, порождающая собственный (ситуативный и сиюминутный) язык, но спонтанность внеязыковая, обнаружившая под сброшенной рациональностью первозданность (»активную простоту», по Тцаре), понятую в Д. как подлинность: «слово «Дада» символизирует примитивнейшее отношение к окружающей действительности, вместе с дадаизмом в свои права вступает новая реальность. Жизнь предстает как одновременная путаница шорохов, красок и ритмов духовной жизни, которая без колебаний берется на вооружение дадаи-стским искусством» (Р. Хюльзенбек). Игровое начало и спонтанность Д., реализующиеся в пространстве языковых жанров в переориентации с жесткой линейной логики на свободную ассоциативность (»рифмы льются созвучно звону монет, а флексии скользят вниз по линии живота» — Тцара), в невербальных художественных жанрах реализуют себя в технике коллажа (например, «автоматические рисунки» Г. Арпа или «мерцизм» К. Швиттерса, произвольно объединяющий в объемных конструкциях газетные полосы, деревянные фигуры, пучки волос, трамвайные билеты, драпировки из ткани, детские игрушки, предметы женского белья и др., руководствуясь единственно принципом спонтанности свободных ассоциаций). Осуществленное в рамках постмодерна конституирование коллажа в качестве фундаментального принципа организации как художественного произведения (конструкции), так и культуры в целом, во многом восходит к дадаистскому пониманию коллажа как пространства содержательно-ассоциативной свободы в задающем принципиальную несвободу от ассоциаций поле культурных смыслов (см. НАРРАТИВ).

Источник: Новейший философский словарь на Gufo.me


Значения в других словарях

  1. Дадаизм — ДАДАИЗМ — сложившееся в годы войны художественное и литературное направление, имеющее своей целью разрушение буржуазной культуры и дискредитирование мещанских нравов. На место отрицаемого... Литературная энциклопедия
  2. дадаизм — Дада/и́зм/. Морфемно-орфографический словарь
  3. Дадаизм — (франц. dadaisme, от dada — «конёк», деревянная лошадка; в переносном смысле — бессвязный детский лепет) модернистское литературно-художественное течение, существовавшее между 1916 и 1922. Большая советская энциклопедия
  4. дадаизм — орф. дадаизм, -а Орфографический словарь Лопатина
  5. дадаизм — ДАДАИЗМ а, м. dadaisme < dada конек, деревянная лошадка. В перен. смысле — бессвязный детский лепет. Модернистское литературно-художественное течение, существовавшее между 1916 и 1922 гг. БСЭ-3. — Лекс. СИС 1954: дадаизм. Словарь галлицизмов русского языка
  6. Дадаизм — ДАДАИЗМ — литературная группа, написавшая на своем знамении ничего не означающее звукосочетание «Дада», впервые выступила на третьем году мировой войны в Швейцарии, откуда лозунги дадаизма перебросились в Берлин и Париж. Словарь литературных терминов
  7. Дадаизм — (франц. dadaisme, от dada — деревянная лошадка; в переносном смысле — бессвязный детский лепет), модернистское литературно-художественное течение, существовавшее в 1916-22. Художественная энциклопедия
  8. дадаизм — ДАДАИЗМ -а; м. [франц. dadaïsme от dada — конек, лошадка; бессвязный детский лепет]. В западноевропейском искусстве в начале... Толковый словарь Кузнецова
  9. дадаизм — [фр. dadaisme < dada – конёк, дерев. лошадка; детский лепет] – авангардистское течение в литературе и искусстве сложившееся в 1916–22 гг. В 20-е годы во Франции слилось с сюрреализмом, в Германии – с экспрессионизмом. Большой словарь иностранных слов
  10. ДАДАИЗМ — ДАДАИЗМ (франц. dadaisme, от dada — конек, деревянная лошадка; детский лепет) — авангардистское литературно-художественное течение в 1916-22. Дадаизм сложился в Швейцарии. (А. Бретон, Т. Тцара, Р. Гюльзенбек, М. Янко, М. Дюшан, Ф. Пикабия, М. Эрнст... Большой энциклопедический словарь
  11. Дадаизм — (дада) авангардистское движение в худож. культуре, существовавшее в 1916-22. Нет единой версии происхождения термина Д. По-французски dada означает деревянную лошадку, вообще все детское — это якобы первое слово, к-рое бросилось в глаза основателю... Словарь по культурологии