Белый стих

БЕЛЫЙ СТИХ. — Понятие белого стиха соотносительно с понятием стиха рифмованного. С водворением в европейской поэзии рифмы, как осознанного элемента стихотворной формы, стало возможным говорить о нарочито нерифмованном стихе, каковой и получил наименование белого. В применении же к античной поэзии понятие белого стиха не имело бы смысла. В старо-русских поэтиках Зизания и Мелетия Смотрицкого даются образцы белого стиха; то же у Кантемира. Тредьяковский решительно отдает предпочтение белому стиху перед рифмованным (предисловие к «Телемахиде»). В русской литературной стихотворческой практике белый стих начал применяться одновременно с рифмованным, достиг высокого совершенства у Державина и в «Маленьких трагедиях» Пушкина и в «Агасфере» Жуковского получил окончательное оформление. Ввиду того, что рифма не является механическим украшением стиха, но находится в теснейшей связи с синтаксическими конструкциями, притягивая к себе логически весомые слова, замыкая и интонативно округляя фразы или их автономные отрезки, и, с другой стороны, выполняет определенную ритменную функцию, отмечая границы стихотворных строк (больших ритмических членов), — перед стихотворцем, применяющим белый стих, возникает задача придать речи, лишенной рифменных подпорок, синтаксическую упругость, равномерно распределить в последовательности значимых и служебных слов смысловую и образную нагрузку, а также изыскать те стихотворные размеры, в которых ритменные границы строк были бы даны сами собой, не отмечаясь перекликанием созвучных слов. В этом смысле и можно говорить о большей или меньшей степени совершенства, с которым построен данный образец белого стиха; и с этой же точки зрения справедливо утверждение, что белый стих «труднее» рифмованного.

Если оставить в стороне обширные произведения в дактилических гекзаметрах (переводы «Телемахиды», «Илиады», «Одиссеи» и пр.) нерифмованные ввиду того, что не рифмованы и оригиналы, а также подражания сложным строфам античной лирики или народно-русскому складу («Песня про купца Калашникова»), то мы увидим, что большинство образцов белого стиха на русском языке написаны пятистопными размерами. Державинские белые четырехстопники, разностопный «Рустем и Зораб» Жуковского и др. — исчезают в массе белого пятистопника, преимущественно ямба и иногда хорея (Майковское переложение «Слова о полку Игореве»). Несомненно, что здесь мы сталкиваемся не с литературной традицией, но с более глубоким и почвенным явлением. Дело в том, что наше ритменное чувство не может освоить более чем пятимерный, пятистопный стих, как ритменное целое: стих большей стопности неизбежно распадается на два полустишия; таким образом, пятистопный большой ритмический член является полномерным, граница которого означена самим пределом ритменного целостного восприятия и в особом означении при помощи рифм или ассонансов не нуждается; российские поэты, избирая пятистопные размеры для белого стиха, явили образец глубокого ритменного чутья. Русский белый пятистопный ямб характеризуется устойчивым преобладанием женских окончаний над мужскими (у Пушкина в «Русалке» первых 60,9%, в «Маленьких трагедиях» — 61,1%). Мужское окончание чаще всего замыкает в белом стихе синтаксический отрезок, создавая возможность отчетливой междуфразной паузы, тогда как обычный междустрочный ритмический перерыв при женском окончании частично заполняется. Другой особенностью пятистопного белого стиха является обилие enjambements переносов. Основание этого явления — в той же полномерности пятистопника. Замечательные образцы переносов мы находим у Жуковского в поэме «Капитан Бопп». Все эти обстоятельства: «естественность» безрифменной речи, упругость синтаксических связей и скрепов, легкость освоения переносов, совместно с гибкостью и богатством модуляций самого пятистопника — придают белому пятистопному ямбу характер стиха, особенно пригодного для передачи диалогов, для концентрации внимания на самом высказываемом, а не на звуковых перекликах, в силу чего белый пятистопный ямб преимущественно и применяется в драматических произведениях. В наши дни белый стих большею частью обходится поэтами, увлеченными свободным стихом, стихом леймическим (иначе паузным или «дольником»), но южно русская группа поэтов (Волошин, Шенгели, Багрицкий, Олеша и др.) культивируют его в целом ряде лирических и эпических произведений.

Специальных работ по белому стиху на русском языке нет: отдельные указания и суждения см. у Перетца: «Из истории русской песни», у Корша: «Окончание Пушкинской «Русалки», у Шульговского: «Технические начала стихосложения», у Шенгели: «Трактат о русском стихе»; во втором издании последней работы дана обширная статистика форм и модуляций белого пятистопного ямба.

Г. Шенгели.