«Творческая эволюция»
«ТВОРЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ» («L'evolution creatrice») — одна из основных и наиболее известных работ А. Бергсона, опубликованная в 1907 г. и внесшая заметный вклад в развитие идей философии жизни и интуитивизма. В их числе идея, признающая познание «частью реальности, независимой от требований разума», исходя из которой Бергсон делает вывод о невозможности разработки теории жизни вне связи с теорией познания. Не существуя одна без др., обусловливая и стимулируя друг друга в процессе творческой эволюции, они образуют бесконечное «круговое движение» внутри некой вселенской «длительности» (La duree) — процесса непрерывного развития прошлого, «вбирающего в себя будущее».
Недостаток традиционной теории познания, разработанной рациональной философией и наукой, состоит, по мнению Бергсона, в чрезмерном преувеличении роли понятийного (рассудочного) мышления, в стремлении постоянно «вертеться около вопроса о законах» (И. Кеплера, Г. Галилея и др.), в нацеленности на поиск порядка в вещах и явлениях действительности без учета того, что законы — лишь проявления случайности в отношениях между вещами (явлениями). Подлинная же теория познания, считает Бергсон, должна следовать за теорией жизни во всех ее проявлениях и опираться не на понятия, продуцирующие лишь символы реальности, не на суждения, запирающие мысль «в кругу данного», не на интеллект, как рафинированную форму сознания, а на силу духа, способного охватить «всю совокупность вещей» сразу. Реальными носителями сущности духа, выразителями уникальных свойств жизни, хранителями ее тайн всегда были и остаются инстинкт и его более совершенная («бескорыстная») форма — интуиция («вещая симпатия»), высвечивающая в критические моменты наиболее важные периоды жизненной эволюции.
Яркая образность языка Бергсона, стремление синтезировать научный и поэтический стили мышления нередко нарушают логику его суждений. Впрочем, «человеческую логику» он вовсе не считает подходящим средством исследования сущности «жизненного порыва» (lelan) как творческого процесса.
При всей очевидности собственной симпатии к инстинкту (интуиции) и уверенности в том, что реальное познание возможно лишь на пути от инстинкта к интеллекту (но никак не наоборот), Бергсон отнюдь не стремится к дискредитации интеллекта. Более того, сравнивая интеллект со «светящимся ядром», образованным и окруженным «смутной туманностью» инстинктивных прозрений, он постоянно ищет между ними разумный компромисс. Представляя собой «расходящиеся», но «никогда совершенно не отделяющиеся один от другого» пути эволюции и, соответственно, «радикально различные» роды познания, инстинкт (интуиция) и интеллект тем не менее дополняют друг друга и лишь в паре, приходит к выводу Бергсон, дают положительный результат, на котором и держится наука. Ни инстинкт, ни интеллект уже не встречаются в чистом виде, но первый всегда оставляет свои следы во втором. Сетуя по поводу того, что инстинкт и интуиция были в процессе эволюции принесены «в жертву» интеллекту и призывая философию к движению «против естественных склонностей интеллекта», Бергсон в итоге вынужден признать, что чисто интуитивная философия была бы отрицанием науки, авторитет и практическая значимость которой никогда не ставились им под сомнение.
А.А. Новиков
