эпистемологическая исключительность науки

ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКАЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТЬ НАУКИ — тезис, согласно которому знания, вырабатываемые в науке, обладают выделенным статусом, т.е. по своей обоснованности, достоверности, доказательности и т.п. качественно отличаются от всех др. видов и форм знания. Явное или неявное принятие этого тезиса — необходимое предварительное условие для постановки «проблемы демаркации», предполагающей в рамках эпистемологии, философии науки и социологии науки поиск тех особенностей научного знания или социальной организации науки, которые обеспечивают особый статус научного знания.

В классической эпистемологии этот тезис обосновывался наличием особых методов получения достоверного знания, характерных для науки, а также представлением о том, что научное знание в отличие от др. видов знания опирается на надежные основания и источники (эпистемологический фундаментализм). Резко подчеркивали данный тезис представители логического эмпиризма, по сути отрицавшие познавательную значимость всех видов и форм знания за исключением науки и здравого смысла.

Утверждение об Э. и. н. стало подвергаться критическому анализу начиная с 1960—70-х в рамках исторической школы в философии науки (П. Фейерабенд), а также в социально-конструктивистских направлениях в философии и социологии науки. Отказ от положения о том, что «наука представляет собой особый эпистемологический, а значит, и социологический случай» (Малкей М. Наука и социология знания. М., 1988. С. 32), приводит к пониманию научного знания как всего лишь совокупности социальных конструктов, порождаемой взаимодействием людей в рамках социального института науки и принципиально ничем не отличающихся от любых др. форм знания. Так, по словам Б. Барнса, «естествознание не обладает специальным статусом как объект социологического исследования, а его мнения обнаруживают те же ссылки на принятые стандарты, что и идеология примитивного мышления» (Burnes В. Scientific Knowledge and Sociological Theory. L., 1974. P. 43). Взаимодействие исследователей с познаваемыми объектами в процессе получения эмпирических данных, оказывается при таком подходе чем-то несущественным, вторичным. Тем самым, вместо поиска решения большого круга проблем философии науки, относящихся к обоснованности, проверяемости и доказательности эмпирического содержания науки, по существу отрицается их значимость. В более радикальных версиях социологии знания (напр., в «сильной программе» Д. Блура) аналогичным образом отрицается особый эпистемологический статус теоретических высказываний науки, включая положения математики.

Б. Г. Юдин