элиминативизм

ЭЛИМИНАТИВИЗМ — одна из материалистических версий англоязычной философии сознания второй половины 20 в., в которой преодоление дуализма основывается на отрицании существования образов, представлений, ощущений, восприятий как неких самостоятельных ментальных реалий. Суждения о существовании таких феноменов считаются: а) либо бессмысленным употреблением слов, не имеющих референтов; б) либо основанными на теориях, которые оказались научно несостоятельными (вроде наличия у человека дьявольских сил); в) либо осмысленными, но недескриптивными, не имеющими ценности теоретической истины.

В отличие от версии редуктивного материализма, не отрицающего наличие ментальных феноменов, но сводящего их к определенным свойствам, порождаемым материальными процессами, элиминативисты предлагают вовсе исключить ментальные термины из теоретического языка психологии и философии (не подвергая сомнению, конечно, их важную функциональную роль в повседневном языке и межличностном общении — в языке «фолк-психологии»).

Есть радикальные и умеренные версии Э. Радикализм присущ бихевиористской психологии Б. Скиннера. Он предложил объяснять все интеллектуальное поведение операционально и функционально. Поскольку «сознание» было необъективируемым в наблюдении свойством, в его схеме «стимулы—черный ящик—реакции» оно отсутствовало. Многие элиминативисты, предлагающие изъять категорию «сознание» из философского языка и исходящие из посылки об устарелости ментального языка в свете современных научных теорий, апеллируют к его эпистемической неадекватности. П. Фейерабенд (1963), придерживавшийся радикальной версии, считал, что суждения о существовании ментального должны быть отвергнуты на том основании, что они апеллируют к интроспективным наблюдениям, не поддающимся ни верификации, ни фальсификации. С созданием совершенного материалистического языка ментальные термины изменят свой смысл и будут вытеснены научными. Согласно неопрагматизму Р. Рорти (1965), введенная в философию Р. Декартом проблема об отношениях духовного и телесного является результатом языковой путаницы, так что вопрос о реальности или ирреальности сознания или «духа» является надуманным. Следуя лингвистической и бихевиористкой стратегии Л. Витгенштейна, противопоставившего публичный язык приватному, Рорти считает, что понятие «сознание» строится на иллюзии прямого доступа сознающего к своему приватному опыту, на самом же деле оно лингвистически невыразимо. У сознания нет никакой особой реальности помимо социо-лингвистического поведения и коммуникации. (Rorty R. Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton, 1979). Верования, представления, боль и т.д. являются не реалиями, а принятыми в том или ином сообществе привычками к действию, терминами словарей, полезных для одних целей и бесполезных для др. Поэтому объяснить сознание — это значит исследовать все каузальные отношения сознательных актов с целью контроля и предсказания поведения, т.е. реализовать такую же цель, какую при исследовании своих объектов ставят перед собой ученые или инженеры.

Общий для всех элиминативистов тезис об устарелости и неадекватности обычного менталистского языка разделяет и П. Черчленд. Поскольку терминам «фолк-психологии» — ощущениям цвета, запахов, образам восприятия, интенциональности, не говоря уже о «душе» — нет точных коррелятов в научном языке, их ждет такая же судьба элиминации, которая постигла физические понятия «флогистон», «движущиеся небесные сферы» и др. Однако объяснять сознания на основе описания социолингвистического поведения, как это делает Рорти, он считает недостаточным. Оптимальным объяснением является нейрофизиологическое (Churchland P. M. The Engine of Reason, the Seat of the Soul. Cambridge, Mass., 1995). Согласно его теории, то, что принято считать «сознанием», представляет собой проявления различных, возникших в ходе эволюции материальных форм активности мозга — накладываемых друг на друга нейронных трансляционных сетей, которые, при всей их чрезвычайной сложности и слабой изученности, в принципе поддаются научной объективации.

Против элиминации сознания на основе нейробиоло-гического объяснения высказываются следующие возражения. Данная объяснительная стратегия исходит из допущения о существовании психофизических законов, которые откроет будущая наука, а это только гипотеза. Главное же состоит в том, что она, возможно, в состоянии объяснить психологические последствия тех или иных хирургических вторжений в мозг, но не в состоянии объяснить, почему нейрофизиологические процессы сопровождаются особым качеством — сознанием и вербальным оформлением значений (Д. Чэлмерс и др.).

Существуют варианты философии сознания, выражающие половинчатую позицию в отношении ревизии традиционных ментальных понятий. Так, Д. Деннет не является элиминативистом в отношении сознания в целом; он предлагает изъять из рассмотрения феноменальное, т.е. представление о самостоятельной реальности неких качеств (или квалиа), таких как «краснота», «боль» «ощущение твердого» и др., которые, в отличие от когнитивного содержания сознания, не поддаются компьютеризации. Элиминация феноменального является необходимым условием опровержения дуализма; без этого дуализм непоколебим. Действительностью, скрывающейся за обычным феноменальным опытом, являются суждения о квалиа, лингвистические отчеты, которые мы делаем на основе тех или иных реакций организма на окружающие условия, за которыми лежат природные диспозиции. В отличие от квалиа сознание существует, но объяснить его чисто нейрофизиологическими процессами столь же невозможно, как невозможно объяснить содержание компьютерных программ физикой системного блока. Оно существует в виде когнитивной информационно-процессуальной деятельности мозга и функционирования логических состояний. Поскольку вербальные отчеты об опыте сознания являются актами лингвистического поведения, они вполне поддаются объективному (функционалистскому) анализу и укладываются в рамки физикалистской парадигмы (Dennett D. Consciousness Explained. Boston, 1991). Эта заявка многими оспаривается.

Вопрос о том, что следует элиминировать из нашего традиционного (обыденного и интроспективного) представления о сознании, во многом зависит от понимания тем или иным теоретиком компонентов, составляющих сознание, а эти понимания существенно разнятся.

Я. С. Юдина