элемент

ЭЛЕМЕНТ (лат. elementum) — член ряда, часть целого, термин античной философии. Первоначально — буквы. Разные тексты порождаются одним и тем же набором букв (Лукреций). Графическое (буквенное) изображение Э. сродни использованию в тех же целях геометрической графики. Так, простые тела изображаются в виде правильных многогранников как графических синонимов физических Э. («Теэтет» Платона). Однако «четыре корня» мироздания, введенные Эмпедок-лом (земля, вода, воздух, огонь), еще не отождествлены Платоном с многогранниками («Тимей» Платона). Это отождествление первым провел Цицерон. У Аристотеля метафорическое иносказание тускнеет, и Э. становится философским термином с широким спектром значений: в онтологии, гносеологии, в теории доказательства как «первичная, имманентная составная часть, неделимая по виду» («Метафизика» Аристотеля), иначе: неделимая «качественно».

Вслед за натурфилософским элементаризмом древних начался «опытно-теоретический» этап веществознания. Алхимия соединила опыт и теорию в одном деянии — делании. Но элементная идеология относится, скорее, к деянию, нежели к деланию. Поэтому их надо разделить. Возможно ли разделить опыт и теорию в алхимии, как раз и претендовавшей на их неразложимый синтез? Появляется «философская ртуть». Как видим, действие алхимика двузначно. Что за странный эпитет — «философская»? Вещество исчезает, превращаясь в эфемерный акцидентальный принцип, тут же, впрочем, и уплотняющийся. Именно поэтому эту ртуть можно взять и нагреть. Имя и вещь, удваиваясь, раздваиваются. Э.-стихии следовало перемешать — не мысленно, а руками. Но как это сделать? Сначала переименовать, причем так, чтобы новые имена стали вещественней старых, и утвердить это как новую предпосылку. Алхимия так и поступила. Ей удалось наполнить смыслом квазинаучной идеализации бессмыслицу собственной вещно-«понятийной» онтологической модели, ставшей моделью гносеологической. Далее — в историческом следовании — формируются алхимические представления, когда принцип обретает вещественность, а вещь — «принципиальность» (Александрийская алхимия 2—6 вв., химия арабов 12—13 вв., алхимия христианских докторов 13—14 вв., позднесредневековая алхимия 15—16 вв.). По этим узловым точкам выстраивается траектория трансмутации алхимических начал на пути к элементаризму 18 в. По ходу этой истории намечаются анимистические и механико-физикалистские тенденции алхимической мысли, в закономерной дополнительности возвращающие наблюдателя к Э.- началу и, одновременно, продвигающие его же к Э.-частице.

Трактат Роджера Бэкона «Умозрительная алхимия» выявляет элементно-антиатомистический ход его рассуждений, влекущий к модернизаторскому соблазну истолковать этот сюжет как «предощущение» идей кратности и постоянства состава в химическом индивиде; идей, соотносимых сейчас с именами Дальтона и Пруста (18—19 вв.). Историчнее связать этот сюжет с судьбами демокритовского атомизма и основами природознания в средние века. Таким образом, герметическая традиция высокого средневековья выступает посредствующим звеном между созерцательным эмпирическим опытом Оксфордской школы и схоластическими умозрениями в сфере средневекового природознания (см. Герметизм).

Однако алхимическая идеализация живет не сама по себе, а в конкретных познавательных проблемах, связанных с преобразованием вещества. Всеобщая превращаемость вещества, из которой следует возможность трансмутации металлов, коренится в идее первичной материи как совокупности всех свойств-качеств и Э.-стихий. «Ртуть—соль—серная» — теория алхимиков, выглядит, на первый взгляд, переформулировкой Аристотелевой натурфилософии. Однако изучение исторической трансмутации «Аристотелевых» алхимических первоначал свидетельствует о двойственной «номиналистически-реалистической» их природе, обещающей взаимные переходы элементаризма и атомизма (квазиатомизма) в средневековой теории познания. В Аристотелевых началах-стихиях, абстрактных качественных принципах алхимик видит и то, что видел Аристотель, но и нечто иное — вещественное, рукотворно преобразуемое. Аристотелева вода, напр., у алхимиков — знак холодного и влажного, но и та вода, которую можно пить, и aqua fortis (азотная кислота), и aqua regis (царская водка). Аристотелевы начала-стихии обретают чувственную предметность, выстраиваясь в триаду принципов, но и веществ: ртуть, серу, соль. Имя и вещь-вещество и слиты, и разведены в одном термине и в одном предписании: «Возьми, сын мой, три унции серы и пять унций злости». Рационально-сенсуалистический «кентавр», «понятийно»-художественный образ — примета мышления, радикально отличного от нынешнего.

Учение об алхимических субстанции и акциденции (сущность всех металлов едина; различны их акцидентальные формы) обусловливает «врачующий» характер алхимического «экспериментирования», укорененного в двух как будто не взаимодействующих друг с другом тенденциях алхимического мышления, но вытекающих из того же источника — из «номиналистически-реалистической» природы алхимии. Первая тенденция: разрушение (уничтожение) видимых форм вещества, физическое и физико-химическое воздействие на вещество как путь к выявлению сущности, формы форм, лишенной каких-либо свойств, кроме идеального совершенства (Александрийская алхимия 2—4 вв.). На этом пути можно усмотреть предельную «физикализацию» алхимической мысли. Вторая тенденция: христианская одухотворенная предметность (алхимия в западной Европе в 12—14 вв.). На этом пути усматривается предельная «биологизация» алхимической мысли, ведущая к формированию идеи химического индивида. В живом взаимодействии этих тенденций можно усмотреть «предвосхищение» современной химии.

Век 18 в истории элементаризма отмечен именами Р. Бойля и А.Л. Лавуазье. Но это уже страницы истории химии, как, впрочем, и Э. у предшественников Д.И. Менделеева. Завершающей точкой в этой истории стало менделеевское понимание химического Э., уточненное в свете современной науки.

В.Л. Рабинович

Э. — простая неделимая часть, входящая в структуру целого. Следует различать определения Э. в области естествознания и философии. В отличие от физико-математических наук, Э. в эпистемологии не обязательно является частицей, символом, знаком и может вообще не иметь конкретного носителя.

Понятие Э. восходит к досократическому этапу античной философии и связано с проблемой первоэлемента. Таковыми могут выступать стихии (вода, воздух, земля, огонь), бескачественная материя (апейрон), неделимые частицы (атомы), числа и т.д. Особый интерес представляет точка зрения Пифагора, согласно которой мир состоит из чисто идеальных Э. — чисел. Пифагорейское учение позволило Платону и Аристотелю пересмотреть узкоматериальный взгляд на Э. как на телесную структуру и представить его как неделимое понятие.

В эпистемологии неореализма вводятся три Э.: ощущение, физический объект (или событие) и чувственное данное. Чувственное данное является посредствующим звеном между актом опыта и реальностью. При этом оно может соответствовать или не соответствовать физическому объекту. Стремление к фиксации максимально возможного количества соответствий и создание строгого языка выступает центральной задачей неореалистического учения об Э. В эпистемологии структурализма Э. выступает исходным материалом для создания дискурса. Структура определяется как упорядоченная система Э. При этом вводится функция — автор, которая задает порядок связи Э. Неореалистическая и структуралистская позиции являются крайними полюсами современной эпистемологии. Согласно неореализму, Э. и порядок связи между ними не зависят от человека и являются объективной реальностью. Согласно структурализму, только автор выбирает Э. и порядок связи между ними. Большинство современных эпистемологов, в целом, отвергают обе точки зрения как односторонние, придерживаясь убеждения об отсутствии единого представления об Э. Так, в большинстве теорий доказывается, что в области естествознания Э. и их порядок могут лишь открываться и фиксироваться, тогда как в области гуманитарных наук выбор Э. и способ их связи в систему зависят от интерпретации. Это приводит к усложнению представления об Э. и системе, к выявлению многообразия их типов и способов связи.

Определение элементарных понятий выступает центральной задачей эпистемологического анализа. В эпистемологии неореализма вводятся три элемента: ощущение, физический объект (или событие) и чувственное данное. Чувственное данное является посредствующим звеном между актом опыта и реальностью. При этом оно может соответствовать или не соответствовать физическому объекту. Стремление к фиксации максимально возможного количества соответствий и создание строгого языка выступают центральной задачей неореалистического учения об Э. В эпистемологии структурализма Э. выступает исходным материалом для создания дискурса. Структура определяется как упорядоченная система элементов. При этом вводится «функция-автор», которая задает порядок связи Э. Неореалистическая и структуралистская позиции являются крайними полюсами современной эпистемологии. Согласно неореализму, элементы и порядок связи между ними не зависят от человека и являются объективной реальностью. Согласно структурализму, только автор выбирает элементы и порядок связи между ними. Большинство современных эпистемологов в целом отвергают обе точки зрения как односторонние, придерживаясь убеждения об отсутствии единого представления об Э. Так, в большинстве теорий доказывается, что в области естествознания Э. и их поряг док могут лишь открываться и фиксироваться, тогда как в области гуманитарных наук выбор Э. и способ их связи в систему зависят от интерпретации. Это приводит к усложнению представления об Э. и системе, к многообразию их типов и способов связи.

СВ. Никоненко

Лит.: Кедров Б.М. Эволюция понятия элемента в химии. М., 1956; Рабинович В.Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М., 1979; Diels H. Elementum. Leipzig, 1899.