социология науки

СОЦИОЛОГИЯ НАУКИ — исследовательская область социологии, анализирующая взаимоотношения науки как социального института с социальной структурой, обусловленность когнитивных форм, присущих науке, социокультурными условиями, типы поведения ученых в различных социально-исторических контекстах, виды научных сообществ, формы коммуникации в науке, функции и каналы социальной и когнитивной институциализаций научного знания, механизмы вертикальной мобильности ученых и др. Перед Второй мировой войной С. н. развивалась внутри социологии знания. К середине 30-х гг. в социологии знания произошли важные сдвиги: были осознаны релятивизм, внутренне ей присущий, неправомерность сведения ею научного знания к идеологии и к выражению вненаучных интересов (экономических, политических, социальных) и были предложены социологические концепции науки, прежде всего в неомарксизме и структурном функционализме. Первые концепции С. н. сохраняли тесные связи с социальной философией и социологией знания. Поиски новых подходов к социологическому анализу науки шли в разных направлениях. Первые исследования в С. н. связаны с именами Л. Флека, Ф. Знанецкого, Д. Бернала, Р. Мертона. Польский микробиолог Флек в книге «Возникновение и развитие научного факта» (1935) считал, что предмет С. н. состоит в изучении взаимоотношений между интеллектуальными коллективами и стилем мышления. В отличие от психологии, С. н. не может исследовать процессы творчества; она не касается и содержания знания, поскольку это — задача психологии и гносеологии. Ее предмет — осмысление механизмов признания интеллектуальным коллективом индивидуального творческого достижения и раскрытие коррелятивной связи научного сообщества с определенными стилями мышления. Интеллектуальный коллектив предстает как посредническое звено в отношениях между субъектом и объектом, а научные факты — как мыслительные конструкции, возникающие на базе определенных стилей мышления и интерпретируемые с их помощью. Польско-амер. социолог Знанецкий, известный своими исследованиями личных документов эмигрантов-крестьян, в книге «Социальная роль человека науки» (1940) видел предмет С. н. в изучении социальных групп и социальных отношений в науке, складывающихся благодаря социальным действиям ученых. В противовес социологии знания, которая редуцирует знание к социальным факторам, С. н. анализирует социальные роли человека науки, понятой в широком, а не в узко специализированном смысле. Среди социальных ролей ученых Знанецкий выделил такие роли, как технолог, мудрец, преподаватель и исследователь. Из анализа знания социология знания превратилась у него в изучение дифференциации социальных ролей ученых, их ценностных ориентации и статуса, деятельности ученых и взаимодействий внутри научных групп. Этот подход оказал существенное воздействие на формирование С. н., которая на первых этапах противопоставляла себя социологии знания как исследование процессов взаимодействия ученых разных специальностей, деятельности и ролей ученых, их установок и предпочтений, отвлекаясь от анализа знания в любых его формах. В работах М. и С. Оссовских (1935—36) была выдвинута программа науковедения, в которой объединялись С. н. и количественное измерение научного знания.

Традиции социальной философии марксизма, где наука понималась как всеобщий труд человеческого духа, как форма духовного производства, послужили идейной основой для формирования первой программы науковедения, включавшего и С. н. (И.А. Боричевский, 1925). В историко-научных работах П.И. Вальдена, Т.И. Райнова, Б. Гессена, в частности в его докладе «Социально-экономические корни механики Ньютона», сделанном на II Всемирном конгрессе по истории науки (Лондон, 1931), в докладах Н.И. Бухарина о планировании научных исследований, о роли науки в технической реконструкции СССР, статистическими методами был проведен анализ научных обществ, исследовательских институтов, научных кадров, причем наука рассматривалась как важнейшее звено в развитии промышленного производства и подчеркивалось деформирующее влияние капиталистической организации общества на науку. Марксистская традиция стала программной как для англ. социологов науки (Д. Бернал, Д.Б. С. Холдейн), так и для Ассоциации научных работников, созданной в 1930-х гг. В книге Бернала «Социальная функция науки» (1939) выявлена смена функций науки в современном производстве, приведшая к формированию науки как социального института, гораздо более важного, чем Церковь и право. С. н. и трактуется Берналом, как изучение науки как социального института, связей науки с обществом, форм организации трех групп научных исследований — в университетах, в промышленных лабораториях и институтах, в научных обществах. Большое внимание Бернал уделил приложениям науки в технике, временным лагам между открытием и его приложением в технике, применениям научных методов в промышленном производстве, прибыльности научных исследований, тем деформациям, которые связаны с научными разработками в частных фирмах, с милитаризацией науки, организации системы научных публикаций. Социологическая программа, выдвинутая в этой книге Бернала, стала концептуальной основой для его историко-научных реконструкций («Наука и общество», 1953; «Наука в истории общества», 1956). Марксистская С. н. развивалась и в работах советских ученых (К.Р. Мегрелидзе, Б.М. Кедров, В.Ж. Келле, М.М. Карпов, М.К. Петров).

Формирование устойчивой и признанной структурно-функциональной парадигмы в С. н. связано с именем амер. социолога Мертона. Начав с историко-научного исследования «Наука, техника и общество в Англии XVII века» (1933—35, публикация — 1938), где возникновение науки рассматривалось в связи с этическими установками пуритан, он перешел к изучению взаимоотношений социальной теории и социальной структуры, к нормативному представлению о научных сообществах («Наука и социальный порядок», 1937), к осмыслению нормативной структуры науки (1942). С его точки зрения, предметом С. н. является наука как социальный институт, т. е. как специфическая система норм и ценностей. Мертон выделил универсальные нормы науки, которые выполняют функцию императивов, задают ориентации членам научного сообщества, составляют основу их профессионального поведения. Эти универсальные нормы составляют этос науки. К их числу Мертон отнес «универсализм», «коллективизм», «бескорыстность» и «организованный скептицизм». Позднее Б. Барбер дополнил этот набор «рационализмом» и «эмоциональной нейтральностью». Вокруг проблем этоса науки развернулись острые дискуссии. Не без влияния критики, от анализа нормативной структуры науки, где познание трактовалось как деятельность по правилам, Мертон обратился кисследованию реального поведения ученых, весьма существенно отклоняющегося от описанных им норм, к изучению амбивалентности мотивов поведения ученых, в частности, противоречия между желанием утвердить свой приоритет и опасением оказаться этически нескромным. Описание противоположных нормативных принципов, которые регулируют реальное поведение ученых, привело Мертона к уяснению форм отклоняющегося (девиантного) поведения ученых (плагиат, шельмование оппонентов, отказ от борьбы за признание). Отклоняющееся поведение ученых является дисфункциональным относительно нормативной структуры науки. Мертон ввел в С. н. понятия дисфункции как того, что не способствует выживанию системы и адаптации к ней, проведя позднее различие между латентными и явными функциями. В духе структурного функционализма Мертон исследовал многообразные формы отклоняющегося поведения и аномии, при которой в обществе образуется разрыв между нормативно-ценностной структурой культуры, существующими социальными институтами и поведением личности, происходит разложение системы моральных ценностей, происходит эрозия этических установок ученых. Структурно-функциональная С. н., развитая Мертоном, основывалась на таких понятиях, как «мотивация», «вклад», «признание», «оценка», «карьера», причем решающая роль отводилась механизмам социального признания индивидуального вклада ученых в совокупное дисциплинарное знание («систем вознаграждения» в науке — от эпонимики науки до анализа карьер лауреатов Нобелевских премий). Позднее Мертон обратился к изучению социальных ролей ученых — исследователя, учителя, администратора, эксперта — к конфликтам относительно приоритетов (1957), к социологическому анализу многократных открытий (1961). В рамках концепции С. н., развитой Мертоном, проводились исследования конкуренции и сотрудничества в научной работе (У Хэгстрем), сетей неформальных коммуникаций (Д. Крейн, Н. Маллинз, Д. Дж. Прайс). В работах Мертона и его учеников — Барбера, Н. Каплана, С. Коула, Н. Сторера, X. Закерман — сложилась система понятий и методов, которая получила название «мертонианская парадигма» в С. н. Ее особенностями являются: 1) трактовка социального института науки как системы норм и ценностей; 2) подчеркивание автономности профессии ученого в подготовке и в привлечении новых членов, в контроле за их профессиональным поведением; 3) наличие в науке систем вознаграждения, которые выступают как важным стимулом мотивации ученых, так и механизмом социального признания вклада ученого в науку; 4) истолкование взаимоотношений науки и общества как функционального обмена между целью профессионального сообщества (расширение достоверного знания) и личной мотивацией каждого ученого; 5) интерес к превращению социальной функции науки (производство научного знания) через профессиональное признание в цель и мотивацию деятельности ученых; 6) анализ конкуренции между учеными и между научными сообществами в борьбе за признание; 7) раскрытие организационных форм науки — от дифференциации научных дисциплин и специальностей до референтных групп и «невидимых колледжей»; 8) изучение форм научных коммуникаций и информационного обмена между учеными; 9) широкое развертывание эмпирических исследований в С. н., которые основывались на выявлении научных индикаторов, на методике индекса цитирования и др. (Toward a Metric of Science: The Advent of Science Indicators. Eds. Y. Elkana, J. Lederberg, R.K. Merton, A. Thackray, H. Zuckerman. N.Y., 1977)

В 60—70-е гг. 20 в. в европейской и амер. социологии развернулась критика «мертонианской парадигмы» в С. н. Были подвергнуты критике не только его историко-научные работы за узко национальную трактовку генезиса науки, связывающую его лишь с пуританской моралью в Англии, но и его позитивистско-бихевиористские представления о поведении ученых, модель обмена, лежащая в основании его С. н. Выход книги Т. Куна «Структура научных революций» (1962), в которой предложен новый подход в изучении революционных изменений научного знания с помощью понятий «парадигма» и «научное сообщество», свидетельствовал о существенных сдвигах в оценках «мертонианской парадигмы» даже в амер. С. н. Мертон представил свой взгляд на развитие С. н., на намечавшиеся в ней проблемные сдвиги как на материале биографии и идейной эволюции Куна, так и нарисовав просопографический портрет защитников новой С. н. (Merton R. The Sociology of Science. An Episodic Memoir // The Sociology of Sience in Europe. L., Amsterdam. 1977. P. 3—141).

Критика «мертонианской парадигмы» в С. н. совпала с радикальными изменениями в отношениях к науке в обществе: в науке стали видеть источник социальных проблем и угроз (экологических, политических, экономических, технологических); возникли антисциентистские настроения и движения, что стало объектом исследования С. н. (А. Этциони, Дж. Холтона и др.). Милитаризация науки повлекла за собой секретность исследований и увеличение роли военных в управлении научным сообществом. Из малой науки возникла Большая наука с громадными исследовательскими корпорациями и массовым характером научных профессий. Экономические, социальные, политические и антропологические контексты ее функционирования стали предметом пристального анализа ученых, объединившихся в созданное в 1975 «Общество социальных исследований науки» (Society for Social Studies of Science).

Предметом «пост-мертонианской парадигмы» в С. н. становится изучение конкретных стандартов поведения ученых, обусловленных достижением консенсуса между представителями различных исследовательских групп, специфика поведения ученых внутри конкретных научных сообществ, формы организации знания и их обусловленность социальными процессами и деятельностью ученых. Поворот к новой проблематике, прежде всего к социологическому осмыслению содержания знания, был осуществлен в «когнитивной» С. н. (М. Малкей, Б. Варне, Д. Блур и др.), что повлекло за собой повышение интереса к традициям и направлениям в социологии знания. Особенностями когнитивной С. н. являются: 1) анализ научного знания как особой системы убеждений; 2) обращение к социологическому причинному объяснению когнитивных форм убеждений и содержания научного знания; 3) преимущественное внимание к псевдоэффектам в науке, не получившим признания (парапсихология, френология, различные псевдоэксперименты, «опровергающие» теорию относительности и квантовую механику); 4) выдвижение в качестве основания С. н. интереса ученых, который обеспечивает конструирование знания из доступных культурных ресурсов; 5) трактовка его содержания как эпифеномена социальных интересов; 6) поворот к анализу дискурса, который включает в себя как изучение исследовательских статей, так и интервью с учеными; 7) фиксация несовместимости убеждений различных исследовательских групп, что находит свое выражение в альтернативности как их интерпретационных схем, так и эмпирических фактов, конструируемых в ходе теоретических интерпретаций; 8) преимущественный интерес к микросообществам и к микроанализу «отдельных случаев».

Наряду с «сильной программой» в С. н. (Блур), основными принципами которой являются каузальность, беспристрастность, рефлексивность (С. н. должна применять эти требования и к самой С. н.) и симметрия в объяснении социальных причин как истинного, так и ложного знания, в европейской когнитивной С. н. сформировались специфические направления, которые едины в понимании научного знания как особой системы убеждений или верований, равноправной с мифами, религиями, искусством, но различаются в использовании методов и средств С. н. В работах М. Малкея («Наука и социология знания», 1979, рус. пер. 1983) дается критика так называемой стандартной концепции науки, идущей от К. Мангейма и Р. Мертона, и развертывается программа социального конструирования научного знания из внешних языковых, символических, культурных ресурсов. Р. Уитли ввел понятие когнитивной и социальной институциализаций (1974); первая определяется как интеллектуальная взаимосвязанность и упорядоченность, различающиеся по степени согласия, а вторая находит свое выражение в возникновении и сохранении формальных структур, объединяющих членов когнитивной структуры (создание кафедр, журналов, институтов и т.д.). Исследовательские области, научные специальности и дисциплины различаются по степени когнитивной и социальной институциализации, что и стало объектом микроанализа ряда социологов и историков науки — генезис радиоастрономии (Малкей, 1972), кристаллография белка (Лоу, 1980), экспериментальная психология в Германии (Д. Бен-Давид, 1966), медицина рака (Д. Шьюбин, 1980), сопоставление шести научных специальностей (Д. Эйдж, Малкей, 1974), согласие представителей научных групп (Ю. Гарфилд, М. Мейлин, Г. Смолл, 1978), пути институциализации научных специальностей (П. Бурдье, 1975; Л. Уилсон, 1979). В книге Дж.Н. Гилберта и Малкея «Открывая ящик Пандоры» (1984, рус. пер. 1987) раскрывается несовместимость убеждений и интерпретаций различных исследовательских групп, трудности достижения согласия между ними и осуществляется поворот к анализу дискурса исследователей биоэнергетики клетки — совокупности как их статей, так и неформальных бесед и интервью, что позволило выявить расхождения в интерпретации исходных образцов и процедур открытий, зависящих от контекста осуществления дискурса. Анализ целостного дискурса ученых, не редуцируемого ни к их формальным публикациям, ни к их неформальным высказываниям, был продолжен С. Булгаром в изучении социальной истории пульсаров (1976). Б. Латур и Вулгар методами включенного наблюдения и интервьюирования дали описание жизни научной лаборатории в Институте биохимических исследований (США), всех высказываний и дискуссий ее сотрудников в ходе осуществления научного открытия. Помимо того, что Латур и Вулгар сделали объектом своего исследования новую единицу — научную лабораторию, — они дали импульс для формирования специфического направления в С. н. — этнографии науки, соединившей методы социологии и этнометодологии ( Г. Гарфинкель), проведшей различие между индексными и объектными выражениями и настаивавшей на социальной конструируемое™ всех когнитивных феноменов (К. Кнорр-Цетина и др.). Концентрация внимания на микроуровнях социальной жизни науки и на изучении феноменов науки, не получивших социального признания, привели к тому, что в рамках когнитивной С. н. широко использовались методы социометрии, социальной психологии, лингвистики дискурса и достижения феноменологической социологии (А. Шютц, П. Бергер, Т. Лукман), методы цитатиндекса и библиометрии (Г. Смолл).

Наибольшим влиянием с 80-х гг. 20 в. и в наши д н и пользуются конструктивистская программа этнографии науки (Кнорр-Цетина) и программа дискурс-анализа (Малкей), согласно которым наиболее перспективными темами в современной С. н. являются: 1) включение в С. н. технологического содержания науки; 2) использование к а к интерналистского, так и экстерналистского подходов в С. н.; 3) лингвистический поворот в С. н.; 4) отказ от прежних различений и противопоставлений, напр. научного и социального (Science Observed: Perspectives On the Social Study of Science. Eds. K. Knorr-Cetina, M. Mulkay. L., 1983).

В современной С. н. можно наблюдать многообразие теоретических и методологических ориентации, плюрализм исследовательских подходов, в котором усматривается ее важнейшая особенность и даже достоинство. Превалирование «case studies» в С. н. позволяет использовать различные методы и методики — от биографического метода до социометрии, от функционального анализа до дискурс-анализа. С. н. распалась на множество конкурирующих и враждующих друг с другом исследовательских групп со своим набором методов и понятий. В С. н., наряду с микросоциологией и «case studies», сосуществуют макросоциологические исследования, посвященные взаимоотношениям науки и власти, науки и общества, структуре и истории различных научных организаций; наряду с откровенно релятивистскими (конструктивистскими) программами существуют альтернативные программы, представленные, напр., П. Бурдье, М. Фуко, Н. Луманом. Внимание к широким социальным процессам роста и функционирования науки нашло свое выражение в анализе когнитивной и социальной институциализации науки, во включении в микросоциологию «трансэпистемической арены исследований», в соотнесении научных исследований с социальной и политической структурой. Это означает, что предмет С. н. существенно расширяется: наряду с изучением нормативной структуры науки и поведения ученых проводятся исследования связей науки как социального института с др. социальными институтами и с обществом в целом, форм национальных и международных научных организаций в разных странах и в разных дисциплинах, систем деятельности ученых по производству нового знания, инновационного и социального характера результатов научного поиска. В современной С. н. остро ощущается необходимость в формировании теоретической и методологической парадигмы, которая позволила бы соединить разрозненные данные, полученные разными методами, найти консенсус между различными исследовательскими группами, сформулировать общую исследовательскую и рациональную программ у, дифференцирующуюся на совокупность различных проектов. Традиции и методы С. н. в их различных вариантах послужили теоретической основой для формирования социальной истории науки — одного из важнейших программ историографии естественных и социальных наук.

А.П. Огурцов

Лит.: Научная деятельность: структура и институты. М, 1980; Мапкей М. Наука и социология знания. М., 1983; Современная западная социология науки: Критический анализ. М, 1988; Огурцов А.П. Социальная история науки: стратегии, направления, проблемы // Принципы историографии естествознания. XX век. СПб., 2001; Петров М.К. История европейской культурной традиции и ее проблемы. М., 2004; Петров М.К. Философские проблемы «науки о науке»: Предмет социологии науки. М., 2006.