прагматика

ПРАГМАТИКА (от греч. pragma — дело, действие) — область исследований, в которой изучаются отношения знаков к субъектам, которые их производят и интерпретируют. Термин «П.» был введен в конце 30-х гг. 20 в. Ч.У Моррисом для обозначения одного из трех разделов семиотики (наряду с синтактикой и семантикой). Однако сам прагматический аспект существования знаковых систем (в том числе и языка) был впервые тщательно рассмотрен Ч.С. Пирсом в конце 19 в.

Пирс (как и Моррис, во многом следовавший его идеям) считал прагматическую составляющую основной для определения сущности знака. Знак становится таковым не благодаря своим физическим свойствам, а вследствие определенного употребления его в сообществе. Поэтому как способ построения знаковых конструкций (синтаксис), так и отношение знаков к обозначаемым объектам (семантика) являются лишь средством для выполнения знаками их основной функции: обеспечивать коммуникацию между людьми. Согласно Пирсу, познание представляет собой процесс опосредования реальности знаками. Необходимость опосредования возникает потому, что познавательная деятельность осуществляется не изолированным субъектом (как то пытается представить философская традиция, идущая от Декарта), а сообществом, которое в своих совместных действиях вырабатывает общее представление о мире. Процесс познания состоит в продуцировании и интерпретации знаков (преимущественно языковых; подробнее см. Семиозис). Истина, как утверждает Пирс, не есть соответствие суждений некоему объективному положению дел. Она представляет собой консенсус, достигнутый в рамках сообщества. Иными словами, истина является не семантическим (как это представляется, например, у А. Тарского), а прагматическим понятием.

В течение нескольких десятилетий после Пирса, несмотря на широкий интерес к тематике, связанной с языком и знаковыми системами, прагматическая проблематика почти не затрагивалась исследователями. Большинство работ в области семиотики, лингвистики и философии языка ориентировались на синтактико-семантический подход. Всплеск интереса к П. (главным образом, языковой) возник уже во второй половине 20 в. Первыми значительными событиями, свидетельствовавшими об этом, были, во-первых, поздние работы Л. Витгенштейна, а во-вторых, теория речевых актов Дж. Остина.

В концепции Витгенштейна можно видеть абсолютизацию прагматического аспекта языка (хотя сам Витгенштейн и не использует термин «П.»). В этом смысле характерен предложенный им тезис: «Значение языкового выражения есть его употребление». Язык существует не для называния предметов и не для выражения ментальных состояний. Он предоставляет людям возможность совместной деятельности, подчиненной определенным правилам. Всякий языковой знак есть своего рода фигура в «языковой игре», в чем-то подобная шахматной фигуре. Шахматный король есть некоторый знак, но смысл этого знака определяется только правилами его использования в рамках игры. Вне употребления он ничего не обозначает (ничего не значит). Важной особенностью философии Витгенштейна является своего рода элиминация субъективного фактора употребления языка. Языковое поведение есть игра по правилам, разделяемым сообществом. Все, что связано с языком, имеет исключительно публичный характер. Говорение на языке есть публично интерпретируемое событие, смысл которого определяется общими правилами, а не состоянием сознания говорящего.

Теория речевых актов представляет собой иную линию исследования прагматического аспекта языка. В ней также признается, что основным в языке является его прагматическая, коммуникативная функция. Не отрицая роли разделяемых сообществом правил, эта теория вводит в рассмотрение такие характеристики, как намерение говорящего, коммуникативная цель и т.д. Иными словами, согласно теории речевых актов, употребление языка во многом зависит от сознания субъекта языковой деятельности (подробнее см. Речевой акт, «Речевые акты»). В американской философии языка поворот в сторону П. связан, с одной стороны, с традицией философского прагматизма, идущей от У Джеймса и Дж. Дьюи, а с другой — с критическим освоением синтактико-семантических идей логического позитивизма. У Ван О. Куайн разработал холистическую концепцию, согласно которой наделение языковых выражений значением происходит только в рамках целостной теории, выбор которой осуществляется сообществом на основании чисто прагматических критериев. Этот холизм Куайн дополняет тезисом об онтологической относительности, согласно которому соответствие выражений языка некоторым объектам можно охарактеризовать лишь в терминах другого (фонового) языка. Тем не менее Куайн стремится ввести в свой прагматический холизм некий элемент психологизма, утверждая, что в конечном счете любой язык выступает как средство концептуализации исходных чувственных данных. Чувственный опыт возникает в результате соприкосновения с «подлинной» реальностью и состоит, прежде всего, в «возбуждении нервных окончаний». Таким образом, наряду с прагматически обусловленным и публично значимым языком, существенным моментом познания, по Куайну, являются психические или даже физиологические состояния субъекта. Д. Дэвидсон, ученик Куайна, стремится более последовательно выдерживать прагматическую линию. Он видит слабость позиции Куайна именно в попытке апеллировать к исходной реальности чувственных ощущений, замечая, что всякий чувственный опыт может существовать лишь в форме, обусловленной некоторой концептуальной схемой. Мы всегда имеем дело только с концептуализированной реальностью. Наделение языковых выражений значением происходит в рамках коммуникации и является результатом согласия участников коммуникации (см.: Дэвидсон Д. Об идее концептуальной схемы // Аналитическая философия. Избранные тексты. М.,1993. С. 144—158).

Особая роль прагматического измерения языка в познании и рациональной деятельности вообще отмечается в философских концепциях, разрабатываемых немецкими философами Ю. Хабермасом и К.-О. Апелем. Общей чертой, отличающих их от большинства других исследователей, занятых проблемами языковой П., является своеобразный абсолютизм. Этот абсолютизм, выразившийся, в частности, и в названиях их концепций («универсальная П.» у Хабермаса и «трансцендентальная П.» у Апеля), состоит в поиске всеобщих (универсальных или трансцендентальных) норм коммуникации, присущих всякому человеческому общению. Хабермас исходит при этом из понятий «отчуждения» (понятого близко к Марксу) и «жизненного мира» (во многом сходного с гуссерлевским). Рационализированные и объективированные коммуникативные схемы, постоянно навязываемые человеку обществом, противопоставляются первичным коммуникативным образцам жизненного мира. Хабермас при этом постоянно имеет в виду некий социальный проект, направленный на устранение этого противоречия и освобождение человека от власти объективированных (отчужденных) схем (подробнее см. «Теория коммуникативного действия», Действие коммуникативное).

Апель строит свою трансцендентальную П., исходя из концепций коммуникативного сообщества Пирса и языковых игр Витгенштейна. Одним из важнейших понятий его философии является «трансцендентальная языковая игра». Смысл его состоит в том, что всякий человек, включенный в то или иное сообщество и ведущий, соответственно, какие-либо языковые игры, способен к коммуникации с любым другим человеком, включенным в другое сообщество, языковые игры которого, возможно, крайне далеки от первого. Насколько различными ни были бы их коммуникативные принципы, они все равно в состоянии найти некую общность и установить взаимопонимание. Поэтому все люди, коль скоро они говорят на языке, принадлежат к некоему идеальному сообществу, включенному в потенциальную языковую игру, которая актуализируется в виде различных частных языковых игр. Важной чертой трансцендентальной П. Апеля является обращение к герменевтике, как необходимому аспекту П. Употребление языковых знаков сопряжено с пониманием, с интерпретацией выраженных в них свидетельств. Герменевтический момент особенно важен потому, что идеальное языковое сообщество не ограничено лишь ныне живущими людьми, способными к непосредственному общению. Коммуникация захватывает всех, кто когда-либо пользовался языком и оставил какие-либо интерпретируемые свидетельства о себе. Поэтому ведение языковых игр сопряжено с постоянной актуализацией письменной и устной традиций.

Апель также уделяет существенное внимание анализу научного познания, указывая на взаимодополнительность двух его аспектов: объективного исследования и научной коммуникации. Объективное исследование подразумевает субъект-объектные отношения и в принципе хорошо описывается классической (восходящей к Декарту) философией науки. Однако абсолютизация этого аспекта ведет к тому, что Апель называет «методическим солипсизмом»: представлению о познании как о деятельности изолированного (трансцендентального) субъекта, выражающего свои научные результаты на некоем персональном языке. Научное познание, согласно Апелю, предполагает общение между учеными, состоящее в постоянной интерпретации сообщений и свидетельств, оставляемых разными исследователями. Эта интерпретация неотъемлема от процесса научного исследования, результаты которого с необходимостью обусловлены коммуникативными нормами сообщества (Апепь К.-О. Трансформация философии. М., 2001).

См. также Знак, Антиномия пер формативная, Семиотика, Синтактика.

Г.Б. Тутнер