загадка

ЗАГАДКА — 1. способ представления и познания мира в Средневековье; 2. литературный жанр вопросов и ответов, построенных по принципу замедленной метафоры, каламбура или параллелизма; 3. результат логических делений; 4. опосредование между миром Божественным и человеческим, которое выражено тропологически (см. Троп).

По христианским креационистским представлением, бытие возникло в Божественном уме, Бог возвестил о нем человеку в Откровении, данном в Слове — Священном писании. По сравнению с греч. мудростью, идея откровения радикально изменила систему познания: в откровении не человек в результате своей деятельности познает истину, а, напротив, истина, которая есть Бог, позволила, или, как иногда говорили схоласты, заставила, познавать себя. Такой способ познания предполагает, что мир явлен как чудо (воплощенное в мире Слово, и человек должен изначально обладать семиотическим зрением, чтобы суметь произвести выбор между истиной и ложью. Этот выбор претворяется в слове. В Средневековье момент столкновения Божественного Логоса и человеческого слова представлялся как момент преображения мира: на земном уровне он являл себя как загадочное и замысленное, а на сакральном — как чудесное.

Идея креационизма основана на необходимости обнаруживать за видимой оболочкой вещей элемент невидимый, но не менее реальный. Поэтому любая вещь изначально мыслилась как отгадка, замысел которой был непостижим, т.е. загадочен, любая попытка его постичь была «неимоверной». Мир существовал в диалектическом сопряжении загадки-отгадки, при котором любая отгадка предполагала 3., но 3. не всегда предполагала отгадку в силу многозначности истины.

В средневековой литературе господствует принцип параболы (блуждающего вокруг предмета слова) и парафразы (иносказания смысла), тесно связанных с идеей парадокса, не просто сопрягавшего разнородное, но как раз и обнаруживающего фундаментальную возможность перед лицом Бога постичь истинный смысл вещи. Так как слова и вещи находятся не только в тесном сопряжении, но и в принципиальной нетождественности, то между ними всегда обнаруживается зазор, смысловой сдвиг замысла и его претворения.

Поскольку истина заставляет себя познавать, то откровенный мир поставлен под знак школы, где данные вещи есть набор пособий для наглядного обучения, смысл которого необходимо обеспечить с помощью морализации, или духовно-мистических иносказаний, которые, как правило, сопровождали средневековые произведения и школьные уроки. 3. в связи с этим оказывалась важнейшим элементом средневекового образования, которое было призвано обучать иносказаниям. Одним из наиболее значительных произведений, выражающих суть 3., или загадочности мира, являются «Римские деяния» — повествования, имевшие хождение в Европе с первых веков христианства ив 13 в. оформившиеся в целостный сборник. Каждая его новелла состоит из трех частей: заглавия (которое выражено через определенное этическое понятие), новеллы и морализации этой новеллы. Относительно друг друга все эти части выступают З.-разгадками: новелла разгадывает абстрактное понятие, вынесенное в заглавие, а морализация разгадывает смысл новеллы, ино-сказуя о том, что вынесено в заглавие. В новелле «О любви» повествуется о том, как у некоего короля Помпея была красавица-дочь, которую он так любил, что приставил к ней для охраны пять рыцарей. Девушку увидел в окошко один герцог, влюбился и, добившись взаимности, выкрал ее. Беглецов догнали, похитителя убили, а дочь выдали замуж, снабдив подарками. На пестрой тунике, подарке отца, затканной прекрасным узором, была надпись: «Я простил тебе, вперед не греши!» На его же колечке: «От меня твое достоинство». На др. колечке: «Я возлюбил тебя, учись любить». На следующем: «Что я сделал? Сколько сделал? Почему сделал? » На колечке королевского сына: «Ты благородного происхождения, не запятнай своего благородства». На колечке родного брата: «Приблизься ко мне! Не бойся, я — брат твой».

Новелла, призванная раскрыть содержание того, что такое любовь, — фундаментальная этическая характеристика христианского существования, т.е. быть разгадкой, в свою очередь, сама нуждается в разгадках, — ибо в абсолютно реальную ситуацию турнирных боев и рыцарской любви вторгается необходимость понимания смысла надписей на подарках принцессе. Разгадки заключены в морализации, из которых мы узнаем, что Помпеи — не земной король, а небесный царь; герцог — не страстный влюбленный, а дьявол; дочь — разумная душа; пять рыцарей-телохранителей — пять органов чувств. Изречения, написанные на кольцах и тунике, взяты из Священного писания (из Апокалипсиса, книги пророка Захарии и т.д.), а все остальные персонажи олицетворяют Христа. Понятие любви двуосмысливается: через земную любовь обнаруживается любовь небесная, новые смыслы позволяют видеть вещи не равными самим себе, обнаруживая, что средневековый человек одновременно как бы жил двумя жизнями — сакральной и мирской. 3. не только сопряжена с разгадкой, которой является предмет, но рождает новую 3., обладающую не меньшей реальностью, чем объективный мир.

Эти и тому подобные 3. предполагают триаду: отец, дочь и претендент, где: отец есть знак непричастности, основание само по себе, позволяющее другим постигать себя; дочь — знак причастности, или возможность обоснования, выраженное в испытании, которое позволяет претендентам участвовать в объекте притязаний; претендент — ищущий или взывающий к обоснованию, участвующий в его поисках в разной степени. 3., таким образом, представляет способы причащения миру высших сущностей, понятные любому профану. Среди наиболее употреблявшихся в Средневековье 3. были хейти (поэтические синонимы) или кеннинги (многочисленные заменители существительного обычной вещи).

Представление об иносказательности мира выразилось и в том, что обучающиеся люди принимали на себя определенные псевдонимы. У каждого члена Академии Карла Великого было античное или библейское имя, что было полузабытой традицией галльских и британских ученых обществ. Карл звался Давидом, аббат Корбийский — Августином, дочери и придворные дамы — Луцией, Евлалией, Математикой. Алкуин представил ярчайшие примеры З.-кеннингов в «Диалоге благороднейшего юноши Пипина с Альбином Схоластиком» (прозвище Алкуина). «Что такое буква?» — «Страж истории».— «Что такое мозг?» — «Хранитель памяти».— «Что такое глаза?» — «Вожди тела, сосуды света, истолкователи души».

Этот диалог представляет собой своего рода канон обучения иносказательной речи. Его можно разделить на три части. Первая часть построена по принципу «вопрос/ отгадка — ответ/3.» («Что такое жизнь?» — «Счастливым — радость, несчастным — горе, ожидание смерти»), вторая — по принципу «вопрос/3. — ответ/разгадка», третья — «вопрос/3, и ответ/3.», когда обучившийся и, соответственно, понявший предмет ученик отвечает на иносказание иносказанием. На этой стадии обучения ученик становится вровень с учителем и даже может поменяться с ним местами, что является особенностью средневекового обучения. Смысл З./разгадок был в переключении чуда в естество, каковым является не только предмет, но само слово, чтобы показать замысленность чудесного.

Однако эта своеобразная мистичность 3. вполне может быть представлена и как результат логических разделений. Рассуждая о 5 сказуемых (род, вид, собственный, отличительный и привходящий признаки), Боэций пишет, что, вопреки Порфирию, который строит родо-видовое древо по принципу нисхождения («сказуемые большей предикации сказываются обо все меньших»), можно эти 5 сказуемых рассмотреть не только как «равные», но и «взаимозаменяемые». Если, напр., «род сказывается об отличительных признаках, и о видах, и о собственных, и о привходящих признаках», то «и наоборт — привходящий признак сказывается также о стоящих выше его сказуемых: так что если Сократ есть животное, разумное, способное смеяться, и человек, и если Сократ лыс, что является его привходящим признаком, то этот привходящий признак будет сказываться и о животном, о разумном, о способном смеяться, и о человеке, то есть об остальных четырех сказуемых» (Боэций. Комментарий к Порфирию // Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты. М., 1990. С. 107—108). В итоге предложение (определение) оказывается составленным из многочисленных заменителей подлежащего (сказуемого) обычной речи («лысое — способное смеяться»), что и есть 3. Она обнаруживает способ переключения логического в тропологическое.

С.С. Неретина