Ошибка

Совершение юридических актов предполагает со стороны их участников знание требований, устанавливаемых объективным правом для их действительности, и желание, волю участников совершить именно те из этих актов, с которыми соединяются правом определенные юридические последствия. Для того чтобы совершить данный юридический акт, лица, его заключающие, должны иметь, поэтому, точное представление о праве, на которое желают опереться, и о фактической обстановке, обусловливающей наступление желаемых юридических последствий. В действительной жизни встречаются случаи, когда лица, заключающие акт, не имеют никакого представления о праве или фактических обстоятельствах, сопровождающих его заключение (О. в широком смысле, ignorantia) или имеют о них неточное или неверное представление (О. в тесном смысле, заблуждение, error). Примеры: я подаю апелляционную жалобу, не зная о том, что для подачи ее полагается определенный срок, в данном случае пропущенный; беру в аренду имение, лежащее на берегу Балтийского моря в Остзейском крае, рассчитывая на то, что имею право и на рыбную ловлю в море, тогда как по закону эта рыбная ловля исключительное право собственника земли, как такого (О. в праве); я покупаю вещь от несобственника, считая его за собственника (О. в правоспособности), заключаю договор не с тем лицом, с которым хотел заключить (О. в лице), не на тот предмет, который имел в виду (О. в предмете), на предмет не таких качеств, который в нем предполагал (О. в качествах предмета), или имел в виду извлечь из него определенные выгоды, которых в действительности извлечь из него нельзя (О. в мотивах). Закону и суду приходится определить свое отношение к таким О., исходя из двоякого рода соображений. С одной стороны представляется несомненным, что юридические нормы потеряют в своем значении, если неведение их послужит основанием для их неприменения. О. же в фактической обстановке указывают на невнимательность и легкомыслие лиц, вступающих в юридические отношения, а эти качества отнюдь не должны быть поощряемы. С другой стороны, знакомство с законом стоит в тесной связи с развитием населения, доступностью для массы и определенности самих юридических норм. Выставляя принципом, что "никто не может отговариваться неведением закона" (ст. 62 русск. осн. зак.), законодательство не может тем не менее упускать из виду крайних границ ведения, свойственных населению при данных обстоятельствах. О. в фактических обстоятельствах также возможны в гражданском обороте не только для легкомысленных и невнимательных, но и вполне деловых и рассудительных людей; они во всяком случае разрушают основное предположение юридических актов, что последние должны быть совершены по воле сторон, а при О. такой воли в действительности нет, ибо, совершая О., стороны выражают волю совсем не на то, на что желали выразить. Ввиду этого является невозможным полное проведение правил о безусловной недействительности актов, совершенных с О. в праве, и, наоборот, безусловной действительности сделок на заключение которых выражена не подлинная воля, а воля, основанная на неверных предположениях, — правил, к которым была близка старая теория права, стоявшая на почве формализма и не принимавшая во внимание тех фактов, которые даны эпохой классического периода римского права. Последнее долгое время относилось снисходительно к незнанию права и до конца своего развития удержало ряд послаблений для несовершеннолетних, женщин, солдат и простонародья, вступивших, благодаря незнакомству с правом, в невыгодные сделки. Оно выставило начало добросовестности (см.), как мерку поведения лица в гражданском обществе, и при наличности ее ослабляло юридические последствия неправомерных актов; оно же провозгласило основным правилом справедливости (см.) соответствие последствий заключенного юридического акта намерениям и желаниям сторон, подлинной, а не формально выраженной воле их, на основании чего у римских юристов мы находим ряд решений, уничтожающих силу юридических сделок, совершенных при наличности. Современная теория и законодательства не допускают тех исключений из правила, что никто не должен отговариваться незнанием закона, которые знало римское право для несовершеннолетних, женщин, детей и простонародья. Нормы, устанавливающие определенные требования для действительности актов, порядка и хода процесса и т. д., признаются обязательными для всех, так что их несоблюдение ведет к недействительности самих актов, кто бы последние ни заключил (см. Действительность юридических актов). Но они придают еще большее, чем это имело место в Риме, значение моменту добросовестности, как основание для смягчения последствий юридических актов, заключенных при неверном понимании некоторых юридических или фактических обстоятельств, сопровождавших заключение акта (см.). Поскольку же незнание права касается не внешней формы акта или других существенных составных его частей, а обусловливает лишь содержание воли контрагентов, входя в число мотивов сделки, оно уравнивается с О. в фактической обстановке акта, которая по современному праву, также как и по римскому, ведет к разрушению всех юридических последствий сделки, если она извинительна и существенна. Точка зрения некоторых писателей, признающих необходимым разрушать силу акта и при неизвинительной О., так как и при ней основой сделки является не подлинная правовая воля, а воля ложная, — не признается правильной большинством юристов и законодательствами ввиду интереса соконтрагента и третьих лиц: в гражданском обороте каждый имеет право предполагать в другом средние качества делового человека, исключающие возможность грубых недоразумений, и карать контрагента лишением выгод сделки потому только, что соконтрагент оказался стоящим ниже этого уровня, признается несправедливым Что касается понятия существенной О., то попытка многих юристов определить точно ее признаки не привели ни к чему: иногда будет существенна О. в лице: антрепренер приглашает вместо известной артистки другую, носящую то же имя, — иногда она не существенна: я желал купить вещь у торговца А. и покупаю ее у другого, считая его за А. Безусловно существенна, конечно, О. в предмете, когда вместо одного предмета покупаю совсем другой (я покупаю эти ящики с апельсинами, а оказывается, что в ящиках яблоки), но О. в качествах предмета может быть существенной и несущественной, смотря по обстоятельствам и цели сторон (пол купленного животного может быть безразличен, если оно покупается на убой, но не безразличен, если оно покупается для стада). Нельзя сказать также, как это обыкновенно утверждают, что не существенна О. в мотивах: неоправдание надежды арендатора участка земли на берегу Балтийского моря, в приведенном выше примере, уничтожает все экономические расчеты его, и аренда для него теряет смысл. Но, конечно, не существенна О. при покупке выигрышных билетов, состоящая в том, что не оправдались расчеты лица купившего на их повышение. Правильным, поэтому, следует признать предоставление составителями общегерманского гражданского уложения решение этого вопроса усмотрению судьи в каждом отдельном случае, как и всю вообще их формулировку влияния О. на силу актов. "Кто при изъявлении своей воли на совершение юридического акта впал в О. относительно его содержания или вообще не желал выразить волю такого содержания, какое было выражено, тот может оспорить это изъявление, если будет доказано, что он не совершил бы его, если бы знал положение дела, действуя при оценке случая разумным образом. О. в содержании изъявления воля считается также О. в таких качествах лица или предмета, "которые в обороте признаются существенными" (§ 113). Русское право не дает специальных постановлений об О., кроме следующего: "недействительны завещания, учиненные с очевидной О. в лице или в самом имуществе завещаемом" (1026). Судебная практика применяет, однако, к юридическим актам выработанные теорией права положения, основываясь на ст. 700: "все способы приобретения прав утверждаются на непринужденном произволе и согласии", которого, конечно, нет при О. Последствия сделки, оспоренной вследствие О., определяются началом признания на стороне одного из контрагентов так наз. Culpa in contrahendo (см.).

Литература. Dernburg, "Pandecten" (I, § 101, Б., 1896); Zitelmann, "Irrthum und Rechtsgeschäft" (1879); Leonhard, "Irrthum bei nichtigen Vertragen" (1882); Pfersche, "Die Irrthumslehre des oesterreich. Privatrechts" (1891); "Motive zu dem Entwurfe eines bürg. Gesetzbuches für d. deutsche Reich" (I, 196); Holmes, "The Common law" (гл. IX, Бостон, 1881); Муромцев, "Гражданское право древнего Рима" (588 сл., М., 1883); Загоровский, "Принуждение, О. и обман и их влияние на юридическую сделку" ("Юридич. Вестник", 1890, I).

В. Н.