Славянские языки
С. языки составляют одну из семей ариоевропейской (индоевропейской, индогерманской) отрасли языков (см. Языки индоевропейские). Названия славянин, славянские языки не только нельзя считать родственным этимологически слову человек, но даже нельзя его выводить со стороны значения ни от слава — "славные", "именитые", ни от слово — одаренные "словом", "говорящие". Это название создано первоначально иноплеменниками, прежде всего древними римлянами, получавшими слуг-рабов большею частью из стран, населенных племенем без одного общего имени, историческими продолжателями которого являются в настоящее время западные отделы так называемых славян. У лиц, принадлежавших к этому племени, бывали чаще всего имена сложные, со вторым компонентом -слав для мужеского рода и -слава для рода женского. Первая часть всех этих сложных имен исчезала для римского уха и для римской памяти, и постоянным признаком всех этих одноплеменных рабов оставалось слав, слава; с представлением же этого обобщенного имени слав (латинск. Slavus, Sclavus) сочеталось представление народа с известным языком, с другой стороны — представление невольного работника, раба, "sclavus" в общественном смысле. От римлян это общее название западных славян перешло к другим народам, и от римлян же позаимствовались своим названием сами славяне, подставляя вместо краткого а в Slavus, Sclavus гласный о, слов-, да кроме того присоединяя к этому корню тот или другой славянский суффикс, обозначающий жителей известной страны или местности: словинин, словянин, словенец, словинец, словак..., словенск язык... Между самими "славянами" назывались этим именем сначала только те, которые жили в непосредственном соприкосновении с народами романскими и с другими западн. соседями. Как название, общее для всего племени, имя это распространилось между остальными славянами путем литературы и эрудиции. Оно у них книжного происхождения, точно так же как книжного происхождения и восстановление в новейшее уже время латинского и западноевропейского a (Slavus, Slave...) в русском термине славянин, славяне, С. языки вместо прежнего, более славянского о: словенин и т. п. Теперь общее одинаковое название всех славян и всех С. языков является научным термином языковедения и народоведения. — Признание близкого языкового сходства и родства между отдельными С. племенами и отличие их от прочих племен и народов есть прежде всего результат не научного исследования, но непосредственного созерцания и непосредственных впечатлений; признание же родства С. языков с другими ариоевропейским и есть результат научного исследования. И открытие родства между отдельными семьями ариоевропейской отрасли языков, и научное обоснование убеждения в ближайшем взаимном родстве С. языков явились только недавно, в начале XIX стол., благодаря возникновению нового направления в области изучения языков — направления, названного сравнительною грамматикой, или сравнительным языковедением (см.). С научным применением термина "язык" в этом смысле связана известная неопределенность. Рядом с этим термином употребляется тоже термин "наречие". Поводом к недоразумению явилось в России, между прочим, озаглавление одного из предметов преподавания в русских университетах: "русский язык и славянские наречия". Это наводило на совершенно ложное предположение, что только "русский язык" имеет право называться языком, тогда как остальные С. языки должны быть низведены на степень наречий. Между тем, поименованное озаглавление "русский язык и славянские наречия", с своей точки зрения, было вполне уместно: оно налагало на преподавателя обязанность читать теорию русского литературного языка в связи со всеми живыми славянскими наречиями, в числе которых находится и русское наречие или, точнее, русские наречия. Смешение понятий в связи с нетерпимостью и политическими вожделениями повело при распределении терминов "язык" и "наречие" в применении к славянскому языковому миру к разным натяжкам, основанным на своеобразной логике и не удовлетворяющим самых скромных научных требований (ср., между прочим, И. А. Бодуэн де Куртенэ, "Несколько слов о культуре первобытных и древних славян", Варш.,1880, стр.31—42). Во избежание всяких недоразумений мы будем применять термин язык только к языкам литературным, нормализованным, избегая этого выражения тогда, когда дело идет о комплексе родственных говоров, свойственном отдельному племени. В этом последнем смысле мы будем употреблять названия: языковая область, языковая территория, группа говоров.
Весь славянский языковой мир или общеславянская языковая территория распадается на следующие частные области. На востоке лежит область общерусская, в двух главных видоизменениях: южной, малорусской, и северной, великорусской. Область великорусская распадается на две полосы: южная полоса так назыв. "акающих" говоров и северная полоса говоров так наз. "окающих". Вследствие своеобразно сложившихся условий, в которых долго пришлось жить носителям западной части южно-великорусской "акающей" полосы говоры эти обособились в отдельную группу говоров белорусских (см. Русский яз.). На запад от области общерусской простираются так наз. сев.-зап. С. области: польская с кашубскою, нижнелужицкая, верхнелужицкая, чешская и словацкая. Все до сих пор исчисленные области находятся по сю сторону Дуная. По ту сторону Дуная встречаются южно-славянские области, отделенные от сев.-зап. и вост. иноплеменным населением — немцами, румынами и мадьярами. Географически это С. области Балканского полуострова и Адриатического моря: болгарская, сербо-хорватская (в двух главных разновидностях, восточной "штокавской" и западной "чакавской"), словинская (самая разнообразная в диалектическом отношении) и резьянская (в сев.-вост. углу Италии, на границе с Австрией). Между этими областями существуют переходные звенья, т. е. говоры, сочетающие в себе типичные особенности того и другого соседа: сюда относятся переходные говоры между областями великорусскою и малорусскою, белорусскою и малорусскою, кашубскою и польскою, нижнелужицкою и верхнелужицкою, чешскою и словацкою (часть говоров моравских), болгарскою и сербо-хорватскою (говоры так называемых шопцев, или шопских славян, и до известной степени — говоры славян македонских), восточно-сербохорватскою и западно-сербохорватскою, сербохорватскою и словинскою (говоры так наз. "кайкавцев" и говоры недижских славян в Северной Италии). Кроме того, переходными в смысле облегчения взаимного понимания двух племен являются говоры известного племени, живущего спорадически в землях, занятых сплошным населением другого славянского племени. Такими следует признать говоры поляков, живущих в западно-русских губерниях и в Вост. Галиции, стало быть, между сплошным русским (как малорусским, так и белорусским) населением. Говорами в известном смысле переходными являются также пограничные польские говоры вместе с говором так называемого "интеллигентного" слоя общества всей польской языковой области — говоры, обладающие некоторыми общеславянскими особенностями (в особенности произношением "шипящих" ш, ж, ч), чуждыми большинству говоров польского простонародья (см. Польский яз.). Наподобие этого характер "переходности" и центростремительности в различие от центробежности, свойственной народным говорам, следует признать за всеми литературными языками, языками школы, церкви, судопроизводства, администрации. На великорусской почве таким переходным говором является до известной степени литературный великорусский язык, сочетающий в себе особенности обеих великорусских полос, южной и северной. Вследствие заметных влияний одного С. яз. на другой, одной С. территории на другую необходимо признать то, по-видимому, странное положение, что почти все эти территории, совмещающие в себе свойства, развившиеся на собственной почве, со свойствами, привитыми извне, являются переходными от своего собственного чистого типа к иноплеменному С. Таким переходным звеном от свойств чисто русских к свойствам церковно-славянским, этнографический источник которых — юго-восточная часть Балканского полуо-ва, является вся русская область и, прежде всего, ее южно-великорусская полоса. Польская область с особенностями чешского происхождения является переходною от чисто польского типа к типу чешскому. В кашубской области происходит постепенное смешение прежних свойств местных с польскими свойствами в пользу этих последних, так что эта переходная область становится все более польскою. Переходной "кайкавской" области, по древним основным свойствам очень близкой к области словинской, прививаются постепенно свойства сербохорватские. Переходная область недижских, или натизонских, славян в Сев. Италии представляет продукт постепенной словенизации давнишнего сербохорватского элемента. В белорусской области заметны значительные следы польского языкового влияния, так что она, с этой точки зрения, составляет область переходную между областями польскою и великорусскою в строгом смысле этого слова. Рядом с продуктами взаимного смешения разных видоизменений С. языкового элемента имеются также продукты смешения С. речи с языками иноплеменными, неславянскими. Сюда относятся все особенности произношения, все слова, формы и обороты, заимствованные из одного языка в другой, как иноплеменные в С. среде, так и, наоборот, славянские в языках иноплеменных. Вследствие заимствования подобных чужих элементов образуются языковые области более или менее смешанные. Когда это заимствование доходит до maximum, тогда является уже не смешение языков, но полная денационализация, или отчуждение от прежнего языка с усвоением нового. Сюда относится германизация разных отделов сев.-зап. славян, романизация части южных славян, русификация инородцев России и т. д. На наших, так сказать, глазах совершилась словенизация некоторых немецких общин в Крайне и в Горицкой провинции с присвоением происшедшему таким образом новому словинскому говору немецких особенностей. Сильно смешанными в языковом отношении являются: потомки сербохорватских выселенцев в Южной Италии и сербохорватская часть С. территории в Северной Италии. В лужицких говорах отражаются значительные следы немецкого влияния. На македонских славянах также заметно сильное влияние чужого элемента. Мало того: судя по радикальным изменениям некоторых основных С. особенностей (прежде всего — подвижного ударения), необходимо признать сильно смешанными даже такие, по-видимому, чисто С. области, как чешская, словацкая, польская и т. д. Во всяком случае эти заимствования особенностей осложняют лингвистически-этнографические вопросы. Отражения чужого влияния и чужие элементы в С. языках являются оторванными частичками чужих языковых миров, и наоборот, С. влияние в иноплеменной среде составляет часть общего С. языкового мира. Типичным представителем смешанных языков, употребляемых только в междуплеменных сношениях, является кяхтинское, или маймачинское, наречие русского языка, представляющее сочетание русско-славянского языкового материала с китайским построением и китайскими формами. Полная картина всех видоизменений С. языкового мира должна обнимать, с одной стороны, разные профессиональные языки, развившиеся в отдельных славянских областях, с другой — язык различных возрастов, прежде всего бесчисленные разновидности детского языка. Кроме существующих в настоящее время языковых областей, к славянскому языковому миру следует причислить области, исчезнувшие вследствие ассимиляции их иноплеменниками, — напр. области полабских и поморских славян. Продолжением этой последней являются С. особенности нынешней кашубской территории, за исключением тех, которые возникли здесь под польским влиянием. Исчезли еще говоры семиградских болгар. Отдельные части цельных С. языковых областей получают особую окраску вследствие свойственных им своеобразных условий жизни, прежде всего вследствие их разделения между разными государствами. Так, напр., языковое отделение белорусской территории от прочих частей великорусской области возникло до известной степени при содействии политического отчуждения; теперь же, после падения польско-литовского государства и присоединения к России не только всей области белорусской, но также значительной части польской и литовской, медленно совершается противоположный процесс сближения с великорусскою областью, отчуждение и разобщение отдельных частей той же общей языковой территории вследствие политического разделения между различными государствами, со всеми последствиями вроде обязательного обучения разным государственным языкам, происходит именно теперь: 1) на почве малорусской, разделенной между Россией, Австрией и Венгрией; 2) на почве польской, в четырех государствах — России, Пруссии, Австрии и Венгрии; 3) на почве словинской — в Австрии, Венгрии и Италии; 4) на почве сербохорватской, разделенной между Сербией, Черногорией, Австрией, Хорватией, Венгрией, Боснией с Герцеговиной и Италией; 5) на почве болгарской — Болгарии, Турции и Румынии. Лужицкая этнографическая область отделена от прочих славян и окружена со всех сторон, а в значительной части и заселена немецким племенем, т. е. людьми, говорящими только на немецком языке, да и все почти лужичане говорят не только по-лужицки, но более или менее правильно и по-немецки. То же самое следует сказать и о всех кашубах и поляках Прусского королевства. Славяне Италии должны обучаться итал. языку, подвергаясь, кроме того, влиянию других соседних романских говоров; славянам Венгерского королевства словакам, словинцам, сербо-хорватам и малороссам — навязывается знание мадьярского языка. Все это не может оставаться без влияния на носителей подобного двух- или даже трехъязычия. Наконец, необходимо упомянуть о С. эмигрантах на иноплеменную почву или в иноплеменную среду. Сюда относится, между прочим, заселение С. племенем значительной части нынешней русской территории (в новейшее время — Сибири). Такими выселенцами, сохранившими до сих пор свой славянский язык, являются, между прочим, сербохорваты в провинции Кампобассо (Южная Италия), затем польская колония в Малой Азии (с первой половины XIX стол.) и более или менее многочисленные поселения лиц, принадлежащих к разным С. племенам (поляков с кашубами, чехов и словаков, малороссов, юго-западных славян) в Северной и Южной Америке. В Европе, в особенности в Средней и Западной Германии, замечается передвижение рабочих из числа сев.-зап. славян (между прочим, поляков из Галиции), ищущих там заработка и обыкновенно после некоторого времени возвращающихся на родину. Подобное хотя бы только временное пребывание в иноплеменной среде должно оставлять следы на языке переселенцев. Не остается без влияния и военная служба в иноплеменных или иноязычных армиях или хотя бы в армиях, состоящих, как австрийская, из национальных полков, но объединенных общим немецким языком команды и технических терминов. Известное влияние на языковое разобщение оказывает, далее, принадлежность к различным вероисповеданиям и церквам, что, впрочем, должно быть рассматриваемо прежде всего в связи с литературными языками. Белоруссы-католики, например, подчиняются другим языковым влияниям, нежели белоруссы-православные. То же различие православия и католицизма отражается и на сербо-хорватской почве. В меньшей степени сказывается влияние различия католицизма и протестантизма у словаков, у поляков и у лужичан. У сербо-хорватов и у болгар нельзя не признать влияния на язык различия между христианскими вероисповеданиями вообще и магометанством. Исконная славянская языковая территория в Европе и отчасти в Азии состоит теперь из следующих географически разобщенных частей: 1) из главного громадного этнографического материка, перемешанного в разных местах с иноплеменниками; 2) из большого этнографического острова южных, задунайских славян; 3) из лужицкого этнографического о-ва на западе и, наконец, 4) из маленького островка в Южной Италии. На этой этнографической почве развилось несколько литературных С. языков, степень различия между которыми не всегда совпадает со степенью различия действительных племенных и, прежде всего, языковых особенностей. Затем, противоположности некоторых из этих языков зависят не столько от действительных различий между ними, сколько от свойственного им алфавита и от связанного с ним вероисповедания. Первоначальный толчок к возникновению литературных языков дали миссионерские стремления к распространению христианства между славянами, а так как существовали два враждебные друг другу центра официального и организованного христианства, Рим и Царьград, то и в развитии С. литературных языков замечаются именно эти два течения: восточно-царьградское, путем непосредственного заимствования из греческих первообразов, и западно-римское, или собственно римско-немецкое, при участии враждебных С. национальности немецких проповедников. Первым литературным объединителем славян является язык древнецерковно-С. (называемый тоже старославянским, древнеболгарским, древнесловенским; см. Церковно-С. яз.), возникший на болгаро-македонской почве с примесью некоторых друг. элементов. Это был с самого начала язык восточной церкви, но при желании примирить две борющиеся церкви именно на С. почве, он проник и к славянам, признававшим власть папы римского, как то: к предкам нынешних хорватов, словинцев, словаков, чехов и даже поляков. Живым продолжением и остатком этого применения С. языка в богослужении славян западной церкви является С. богослужение с помощью глаголических книг у незначительной части хорватов (см. Глаголица). От этого следует различать применение церковно-славянского яз. русскими униатами (малорусами, а прежде и белорусами), так как их подчинение Риму произошло значительно позже. Применяясь затем в богослужении не только разных С. племен, но и румын, церковно-С. язык должен был подвергаться местным влияниям, приноравливаясь к особенностям произношения данного племени, присваивая себе даже народные слова и обороты. Постепенно он распался на несколько церковных языков. Главное место занимает русский церковный язык, служивший известное время образцом для православных славян и Балканского полуо-ва. В нынешнее время мы должны различать следующие главные типы церковно-славянских языков: общерусский, малорусский (прежде всего у малорусов-униатов), сербский, болгарский и румыно-С. Рядом со всеми этими языками, пользующимися кирилловским алфавитом, возник язык церковный, с применением глаголицы, сначала почти тождественный с языком кирилловских памятников, но затем замеченный народным языком западной части сербохорватской территории. Точно так же и в других областях, пользовавшихся кирилловским письмом, под влиянием знания церковно-С. языка появлялись очень рано попытки применить это письмо к родному говору при составлении памятников светского содержания. Это и были зародыши литературных языков: сербского, болгарского и нескольких русских. На русской почве это повело во времена Петра Великого к окончательному отделению светского языка от церковного даже во внешнем виде букв и к постепенно с тех пор возрастающему развитию самостоятельной общерусской литературы. Но в этом освободившемся литературном русском языке остались неизгладимые следы его церковного происхождения, привившиеся даже к народным русским говорам. Теперешний русский литературный язык, возникший на почве московского говора и отличающийся прежде всего московскими особенностями произношения, совмещает в себе, однако — кроме продолжения некоторых особенностей, заимствованных из церковно-С. языка, — некоторые черты северной, "окающей" полосы великорусских говоров (см. Русский язык). До упрочения окончательного господства теперешнего общерусского литературного языка бывали попытки создавать литературные языки в других великорусских центрах. В Великом княжестве Литовском роль официального языка играл язык белорусский; в новейшее время возник литературный язык малорусский в двух главных разновидностях — украинский в России и галицкий в Австрии. В России с шестидесятых годов XIX стол. созданы искусственные официальные препятствия развитию этого литературного языка. У сербов радикальный переворот был совершен В. С. Караджичем (см. Караджич), окончательно освободившимся от церковного влияния, применившим в литературных произведениях чисто народный язык и принявшим из России гражданскую азбуку с известными прибавками и изменениями согласно с требованиями сербского произношения. Болгарский литературный язык долго развивался в полной зависимости от русского и сложился окончательно только в последнее время. В нем заметны три С. элемента: народный болгарский, русский и русско-церковно-славянский. На славянском западе древние зародыши самостоятельного развития славянской письменности были вскоре подавлены воинствующею римскою церковью; но все-таки в среде той же церкви являлись попытки обращаться к славянским народностям на их родном языке. Свидетельством этого являются древнейшие западно-славянские памятники с применением латинского алфавита к обозначению С. звуков: у словинцев (Фризингенские проповеди), у чехов и позже у поляков. У чехов литературный язык установился окончательно в XV ст. при содействии возрождающего революционного гуситского движения (см. Чешский язык). По отношению к литературному польскому языку, язык чешский играл до известной степени ту же роль, что церковно-славянский — по отношению к русскому. Начало польского литературного языка восходит к XIV столетию, но сложился он окончательно и стал употребляться для литературных целей только в XVI стол. (см. Польский язык). Реформационному движению обязаны своим возникновением и другие литературные языки западн. славян; но это первоначальное движение было подавлено всеобщею католическою реакцией, отозвавшеюся и на судьбах чешского языка. Только под влиянием новых националистических стремлений XVIII и XIX стол. возникают вновь и укрепляются языки словинский в различных видах, хорватский, словацкий и оба лужицкие. На хорватской почве, т. е. в области сербохорватов католического вероисповедания, было несколько центров образования литературного языка. Новый хорватский язык явился как выражение стремления к объединению всех юго-зап. славян, т. е. сербохорватов и словинцев; теперь он служит литературным соединителем всех хорватов и "кайкавцев", по диалектическим особенностям ближе подходящих к словинцам. Он противопоставляется сербскому языку, но на основании не действительного различия форм, а только разного алфавита и разного вероисповедания сербов и хорватов. Впрочем, все мало-мальски образованные сербы и хорваты знают оба алфавита и могут читать как по-сербски, так и по-"хорватски". Польский литературный язык обыденной жизни, свойственный прежде всего публицистике, разнообразится в зависимости от принадлежности к разным государствам: известные черты свойственны ему в России, другие в Австрии, опять другие — в Пруссии. Мало того: в Австрийской Силезии он не вполне тот, что в Галиции, в Прусской Силезии — не тот, что в Познани или в Западной и Восточной Пруссии. В Америке возник особый американско-польский язык — язык американско-польской журналистики и публицистики. Сербский литературный язык разнообразится по государствам: несколько особый вид он принял в королевстве Сербском, несколько другой в Черногории и опять другой в Боснии с Герцеговиной. Отдельным славянским литературным языком свойственны различные степени распространяемости и культурного влияния, начиная с того стесненного положения, в каком находятся лужицкие языки, и кончая всесторонне привилегированным состоянием русского яз., становящегося все более и более языком международного и всемирного общения. Языками не только школы и администрации, но и языками государственными являются еще языки болгарский и сербский. Языками преподавания и администрации в большей или меньшей степени служат языки хорватский, чешский, словинский и польский в Австрии, тогда как в России и Пруссии польский язык не допускается ни в преподавании, ни в присутственных местах. В таком же положении находятся все немадьярские языки (в том числе пять славянских: сербский, хорватский, словинский, словацкий и польский) в Венгрии. Совершенно исключены из преподавания и администрации литературные языки словацкий (за исключением частных церковных школ) и оба лужицкие.
Характеристика славянского языкового мира с лингвистической точки зрения. При сравнении всей славянской семьи языков как одного целого со всей ариоевропейскою отраслью принимаются в соображение известные состояния общего ариоевропейского языкового материала, равно как и разные общие исторические течения в языковых изменениях. Состояния эти следующие: 1) состояние праариоевропейское, через которое должны были проходить лингвистические предки всех без исключения ариоевропейцев; 2) состояние дославянское, предшествовавшее выделению всех лингвистических предков славян в одну общую семью; 3) состояние праславянское, отличавшее славян от прочих ариоевропейцев; 4) общие состояния отдельных славянских областей, например русской, болгарской, сербохорватской, словинской, чешско-словацкой, лужицкой, польско-поморской и т. д. В общих исторических течениях различаются течения, совершившиеся одинаково в разных языковых областях, от течений, охарактеризовавших именно выделение известной области из целого. К общим течениям, происходившим одинаково на всей территории, как ариоевропейской, так и славянской, следует причислить все случаи сохранения древних особенностей. Основанием характеристики отдельных областей как в данное время, так и на пути исторической последовательности мы принимаем, прежде всего, фонетическую сторону языка, во-первых, потому, что ее можно изложить гораздо доступнее, во-вторых, потому, что она гораздо обстоятельнее и точнее исследована, нежели другие стороны — морфологическая, синтаксическая, лексическая и семасиологическая.
Выделение общеславянского языкового состояния из состояния праариоевропейского и дославянского ознаменовалось, между прочим, следующими историко-фонетическими процессами, которые в общей совокупности являются характеристическими чертами одной только славянской семьи в отличие от всех прочих ариоевропейских: 1) оба ряда согласных заднеязычных (гортанных) — ряд более глубокий (историческим продолжением которого являются в западных семьях ариоевропейской отрасли согласные лабиализованные или просто лабиальные, губные, напр. латинск. qu в quatuor, quis, v в venio, vorare, valeo...) и более передний (историческим продолжением которого являются в западных семьях простые заднеязычные, напр. латинск. k, g, (h): porcus, decem, gnosco, hiems, veho....) — в восточных семьях ариоевропейской отрасли (индийской, иранской, или персидской, армянской, албанской, балтийской и славянской) передвинулись вперед: глубокий ряд стал более передним заднеязычным, более передний — переднеязычным. На славянской почве эти последние приняли специальный фонетический вид согласных s (с), z (з). Примерами могут служить русские кого, око, гора, горшок, лгать..., но поросенок, сором, десять, знать, зуб, береза, зима, везу... 2) Нет в славянском продолжении особого ряда согласных придыхательных, которые на славянской почве смешались с соответствующими им непридыхательными в пользу этих последних. Примеры: с одной стороны b (б), d (д), g (г), ž (ж), z (з), из древних непридыхательных, в борзый, большой, дать, десять, вид, гора, бога, жив, боже, зуб, знать, береза... (ср., напр., латинские brevis, dare, decem, vivus, -gnosco...), с другой же стороны, те же б, д, г, ж, з, как продолжатели придыхательных в быть, беру, зуб, любить, дым, мед, вдова, горшок, лгать, жать, ложе, зима, везу... (латинские fui, fero, lubet, fumus, vidua, formus, hiems, veho...). 3) В известных сочетаниях из праариоевропейского и общеариоевропейского s (с) развилось на славянской почве заднеязычное х: мох, муха, ветхий, сух, дух, уха, ухо, верх, хромой, ходить... (ср., напр., латинск. muscus, vetus, jus, auris..., литовск. sausas, ausis, viršus...). 4) Заднеязычные согласные, оставшиеся в дославянском состоянии заднеязычными, равно как и вновь из s развившееся х, в сочетании со звуками среднеязычными (палатальными, "мягкими") j, i, е и т. п., сами подверглись осреднеязыковлению (палатализации, "смягчению"), и эта среднеязычность (палатальность, "мягкость"), привитая им, как их индивидуальная, им самим свойственная особенность, повела затем к перерождению в согласные переднеязычные. Этот исторически-фонетический процесс совершался в праславянское и общеславянское время два раза, в два приема, в две хронологически различные эпохи. Первый по времени толчок к осреднеязыковлению согласных заднеязычных был дан соседством со следовавшими за ними среднеязычными звуками общеариоевропейского происхождения. Это первое осреднеязыковление вызвало со временем появление переднеязычных "шипящих" ч, ж, ш вместо прежних заднеязычных к, г, х. Примеры: плач, плачет, что (из чьто), течет, четыре, чин, час, чернь, начать, начну..., муж, дрожь, жив, жена, желудь, жернов..., уж, ложь, ложе, жну, жать... Затем в следующую эпоху появились новые условия для осреднеязыковления заднеязычных. Из прежнего дифтонга oi развился новый гласный среднеязычный е, повлиявший на осреднеязыковление предшествовавшего ему заднеязычного согласного, да, кроме того, заднеязычные согласные стали осреднеязыковляться (смягчаться), тоже под влиянием предшествовавших им среднеязычных i при известном построении слова со стороны ударения. Это второе по времени осреднеязыковление заднеязычных к, г повело впоследствии к перерождению уже не в ч, ж, но в ц, з (или дз). Примерами могут служить русские и древнерусские цена, цель, зело..., пьци, пьцте, рьци, рьцте..., клицать, лице, юнец, отец, овца (из овьца).., -стизать, подвизаться, дерзать, терзать.., тязать, звяцать, бряцать... 5) Дославянские сочетания согласных не заднеязычных — стало быть, переднеязычных и губных, — с неслогообразовательным i, т. е. с j, а именно сочетания tj, dj, nj, lj rj, sj zj, pj bj mj vj, переродились впоследствии, в общеславянское время, в своеобразные, в общей сложности специфически С. согласные или же сочетания согласных. Два первые сочетания — tj и dj — дали звуки, не оставшиеся одинаковыми у всех славян, но видоизменившиеся различным образом на разных славянских территориях; их дальнейшие судьбы служат основанием для характеристики отдельных частей славян, языкового мира (см. ниже). В русской области из них развились ч, ж: свеча, плачу, межа, рожать... Остальные сочетания перерождались более или менее равномерно во всех славянских областях, т. е. у лингвистических предков всех нынешних славян. Примерами пусть служат русские: гонять, стрелять, сотворять..., прошу, скажу..., плевать, блевать, блюдо, зацеплю, люблю, ломлю, ловлю. 6) Два праариоевропейские гласные, краткое а и краткое о, сохранившиеся в своем различии и в более поздней стадии развития некоторых ариоевропейских областей, прежде всего в греческой и италийской (напр. acutus, axis, arare..., но oculus, ossis, octo, domus, procax...), в семьях германской, балтийской (литовско-латышской) и славянской смешались в одном гласном, в двух первых в пользу а, в славянской же в пользу о: око, ость, восемь, бодать, воз, -бор, дом, просить... точно так же, как ось, острый, отец, орать... 7) Древний гласный и (долгое у) на линии исторического перерождения от общеариоевропейского состояния к состоянию общеславянскому подвергся отгублению, или дислабиализации, и заменился гласным ы: ты, быть, дым, сын, вымя... (литовск. tu, buti, dumai, sunus..., латинск. tu, fui, fumus, uber...). 8) На линии исторического перехода от состояния общеариоевропейского к общеславянскому гласные губные краткие о и и (ъ) подверглись уподобляющему влиянию сочетавшегося с ними предшествующего j и заменились соответствующими им среднеязычными е, ĭ (ь). Это нам объясняет разветвление тех же первоначально окончаний и суффиксов: о и е, ъ и ь, ять и и, ы и
Обозревая затем весь С. языковой мир в его разнообразии и стараясь характеризовать отдельные его области или группы областей по свойственным им фонетическим особенностям, мы должны подыскивать или просто признаки нынешнего произношения, т. е. относительной частоты или редкости отдельных групп звуков и отдельных работ органов речи, производящих эти звуки, или определять свойства взаимной зависимости звуков, или же, наконец, свойства, состоящие в известного рода направлениях при изменении более древнего состояния в состояние более новое. С точки зрения частоты повторения отдельных звуков и работ органов речи, можно, между прочим, отметить следующее: 1) Так назыв. "шипящие" — ш, ж, ч — более часты в восточной полосе С. языкового мира, обнимающей собою области славян русских и болгар, нежели в полосе западной, к которой принадлежат славяне северо-западные (лужичане, поляки с кашубами, словаки и чехи) и юго-западные (сербохорваты, словинцы, резьяне). К каждой полосе принадлежат, конечно, и литературные языки, выросшие на ее почве: к восточной — языки церковно-славянский, русский (великорусский), малорусский, болгарский; к западной — чешский, словацкий, польский, оба лужицкие, сербский, хорватский, словинский. 2) У северо-западных славян (у чехов, словаков, поляков с кашубами и лужичан) как в их этнографических областях, так и в возникших здесь литературных языках количество так назыв. "свистящих" согласных — с, з, ц —больше, нежели у остальных славян, восточных и южных. Частота употребления этих "свистящих" значительно возрастает в тех частях северо-западных славянских областей, в которых "шипящие" являются невозможными и заменяются "свистящими". 3) Относительно малое количество "шипящих" спирантов вознаграждается в большей части северо-западной территории изменением согласного r при известных условиях в ř (рж) и затем в ž (ж), š (ш): согласный r реже у большинства славян сев.-западных (т. е. у чехов, поляков с кашубами и лужичан), нежели у прочих славян. В юго-западной области, т. е. в области сербохорватской, словинской и резьянской, согласный r встречается чаще, чем у остальных славян, так как в некоторых — впрочем, довольно редких — случаях он является там историческим продолжателем согласного ж (напр. море из может...). 4) У болгар в строгом смысле этого слова, равно как и в языке церковно-славянском, согласные t (т), d (д) более часты, нежели у других славян, именно вследствие развития сочетаний шт, жд из древних согласных среднеязычных, продолжавших исторически сочетания tj, dj. Вследствие заимствования из церковно-славянского языка значительного количества слов с сочетанием жд мы должны констатировать до известной степени то же увеличение случаев появления согласного д и на почве русской, в особенности великорусской. 5) Согласный j является самым частым на крайнем юго-западе, у словинцев с резьянами, и в западной полосе сербохорватской области вследствие того, что историческим продолжателем древнего сочетания dj является здесь именно j: meja (межа), rojen (рожден). Еще более случаев согласного j в тех крайне западных говорах юго-западной области, в которых историческим продолжателем древнего сочетания 1j (= "мягкому" l', љ, ль) является тоже согласный j: judi (люди), poje (поле) и т. п. 6) Носовые полости открываются чаще всего у поляков с кашубами, так как только в этих областях древнеславянские носовые гласные продолжаются почти всегда или как носовые гласные, или же как сочетания неносовых гласных с носовыми согласными. 7) Слабое участие в произношении голосовых связок гортани замечается у северо-западных славян, т. е. у лужичан, у поляков с кашубами, у словаков и у чехов. Известные особенности произношения отчасти характеризуют целые славянские области, отчасти же служат диалектическими признаками уже на почве отдельных областей. Таким, между прочим, является 8) различие в произношении звонкого заднеязычного согласного г (гора, гадкий, нога, могу...) то как сжатого (сжато-взрывного) g, то как спиранта γ (h). Сжатый согласный свойствен, во-первых, славянскому северу, т. е. областям нижнелужицкой, польской с кашубскою, северной великорусской ("окающей"), вместе с литературным русским языком, подвергшимся в этом отношении влиянию севера; во-вторых, славянскому юго-востоку, т. е. области болгарской вместе с шопскою и македонскою и с литературным языком болгарским, да, кроме того, почти всем сербохорватам (за исключением крайней западной полосы) и обоим литературным языкам, возникшим на этой почве — сербскому и хорватскому. Придувной, или спирант γ (h) господствует в средней славянской полосе, т. е. у верхних лужичан, у чехов, у словаков, у малороссов и у южных ("акающих") великоруссов вместе с белоруссами, за исключением литературного русского языка, но со включением русско-церковного (что и отражается на произношении некоторых церковных слов в русском языке: Бога, господь, Господи, благо, благодать...). Диалектическим признаком дальнейшего деления отдельных областей на говоры или группы говоров различие g и γ (h) служит на крайнем западе юго-западной территории, т. е. у словинцев, у резьян и у западных сербохорватов. Исторически-фонетические течения, характеризующие отдельные С. области или же группы областей, сводятся, между прочим, к следующим пунктам. 9) В древних группах согласных kv (ku), gv (gu) в сочетании со среднеязычными (небными, "мягкими") гласными i, е первые согласные — k, g — остались заднеязычными только на северо-западе славянском, у поляков с кашубами, у лужичан и у чехов со словаками (польск. kwiat, gwiazda и т. п.). На юге же и на востоке, т. е. у всех славян приадриатических, балканских и русских, вм. kv, gv (hv) имеются сочетания цв, зв, напр. цвет, звезда... 10) Группы согласных dl, tl сохранились только у северо-зап. славян (напр. польск. mydło, skrzydło, wiodła, pudła, zmiotła, plotła...) и на северо-западе южно-славянской территории (у словинцев), тогда как у славян южных и восточных историческим продолжением этих групп является простое l (л): русск. мыло, крыло, вела, пала, смела, плела... 11) Начальным сочетаниям je-, ju- (ю-) северо-западных и южных славянских областей соответствуют у славян восточных или русских о-, у-: олень, один, озеро, осетр, ужин, утро, уже.... в различие от западных jel-, jed-, jezior-, jesiotr, juž-, jutr-... Если и на русской почве встречаются слова с je- (е), ju- (ю), (един, юг), так это не что иное как заимствования из юго-западных областей, прежде всего — из церковно-славянского языка. 12) Общеариоевропейские заднеязычные ("гортанные" ) согласные k, g, х подверглись у лингвистических предков всех без исключения славян одинаковому влиянию соседних среднеязычных (нёбных) звуков и затем одинаковому или почти одинаковому перерождению в переднеязычные ч, ж, ш и ц, з. Исключение составляют упомянутые под № 9 сочетания цв, зв в таких словах, как цвет, звезда, в различие от северо-западно-славянских кв, гв. Что касается до согласных переднеязычных ("зубных") и губных, то они подверглись разным и разновременным перерождениям в зависимости от того, было ли влияющим звуком неслогообразующее i, т. е. j, или же слогообразующие звуки вроде i, е, r со среднеязычным сужением полости рта и т. п. По результатам относящихся сюда исторически-фонетических процессов весь славянский языковой мир распадается на три полосы: южную, северную и среднюю. К южной принадлежат славяне задунайские, т. е. приадриатические и балканские, к северной — лужичане-поляки с кашубами и великороссы, к средней — чехи, словаки и малороссы. В южной полосе замечаем менее всего исторического движения, вызванного через "смягчение" (осреднеязыковление) согласных переднеязычных и губных, в северной — более всего относящихся сюда фактов; средняя полоса стоит в этом отношении посередине. В южной полосе согласные переднеязычные и губные подверглись "смягчающему" (осреднеязыковляющему) влиянию первоначально только в сочетаниях с j, между тем как на севере подобное влияние было вызвано, хотя, конечно, в другое время, тоже влиянием гласных е, i и т. д. На юге были первоначально "мягкие" согласные, развившиеся в русском в ль, нь, рь, пль, бль..., ш, ж, ч,.. в таких, напр., словах, как валять, гонять, сотворять, цеплять, употреблять, уловлять, земля, ноша, ношу, вожу, трачу, рожать..., но не было "смягчения" (осреднеязыковления), давшего в русском ль, рь, нь, пь, бь, сь, зь, ть, дь в таких, напр., словах, как валить, гонить, творить, употребить, ловить, ломить, носить, возить, тратить, родить... В северной полосе получились, затем, дальше всего идущие перерождения всех таким образом "смягченных" (осреднеязыковленных) согласных. "Смягченный" согласный r (рь) изменился у чехов, поляков с кашубами и в меньшей степени у лужичан в ř (рж) и затем в ž (ж), š (ш) (ср. № 3); напр. польск. przy, brzeg, trzy, trzeba, krzyk, krzak и т. п. Из смягченных t' d' ś ź развились на северной территории согласные сильно "мягкие" (среднеязычные), причем, за исключением значительной части великорусской области, перерождение пошло дальше: в некоторых говорах южно-великорусской полосы в строгом смысле этого слова, затем в области белорусской и польской имеются своеобразные согласные (обозначаемые в польской графике через ć, dź, ś, ź), произношение которых характеризуется русским популярным термином "цеканье и дзеканье". В крайнем сев.-зап. углу этой сев. полосы эти переродившиеся согласные достигли крайних пределов на пути историко-фонетических изменений: у кашубов вместо них встречаем с dz s z (dzece дети, seła сила, zema зима...), у сев.-зап. поляков почти č (ч), dž (дж), š (ш), ž (ж), у верхних лужичан ć (ч), dź (дж), s (с), z (з) (ćopły теплый, dźeń день, ćisnuć тиснуть, nosyš носишь, vozyš возишь...), у нижних лужичан ś (ш), ź (ж), s (с), z (з) (puś путь, źeń день, syrota сирота, seś сеть, zyma зима...). "Смягченные" губные p' b' v' т' развились в польской области прежде всего в согласные дифтонги pj bj vj mj и затем на севере этой области появились pś, bź, ź, ń, напр., pśiwo (пиво), pśasek (песок), bziały (белый), źilk (волк), nięso (мясо)... Уменьшение среднеязычного элемента в северной славянской полосе сказалось в исчезновении в белорусской области всякого "мягкого" r (р), без различия происхождения: не только гаварыть, рака (река), парадок (порядок)..., но и морэ, мора (моря), гавару (говорю) и т. п. В южной полосе согласные переднеязычные и губные подверглись "смягчению" (осреднеязыковлению) только в сочетаниях со следующим j. Следующие гласные не производили на них подобного влияния. И до сих пор нет в этой области следов перерождения согласных в подобных сочетаниях: в сочетаниях те, ти, де, ди, се, си, зе, зи, ne, nu, бе, би... согласные сохранили до сих пор свойственное им произношение. Только в произношении согласного l (л) заметна разница сообразно с тем, с каким гласным он сочетается. Затем в новейший период жизни болгарской языковой области развилась зависимость произношения согласных относительно "мягкости" или "твердости" от следующих за ними гласных: при гласных среднеязычных предшествующие им согласные произносятся здесь с заметным среднеязычным оттенком (те, ти, бе, би...), тогда как сочетание с гласным несреднеязычным или же полное отсутствие следующего гласного обусловливают несреднеязычное, "твердое" произношение согласных. В средней полосе следует различать три области: малорусскую, словацкую и чешскую. В малорусской произошло первоначально то же, что и в великорусской и во всей северной полосе вообще: "смягчение" согласных под влиянием следующих среднеязычных гласных. Впоследствии выработалась здесь привычка к "одночленной среднеязычности" или "одночленной мягкости" слогов: согласный слога мог остаться среднеязычным только в таком случае, когда за ним не было гласного среднеязычного. В случае сохранения прежнего среднеязычного гласного предшествовавший ему согласный лишался среднеязычности. Отсюда в малорусском поля, любить, пять, мясо, сiль (соль)... с "мягкими" согласными л, п, м, л, но поле, любить, ломить, соли... с "твердыми" согласными л, б, м, л. Единственно только в сочетании с следующим i, развившимся из сужения других гласных (ять, е, в некоторых говорах и о), согласные произносятся малороссами "мягко". В словацкой области подвергаются "смягчению" под влиянием следующих гласных среднеязычных единственно только согласные переднеязычного сжатия, т. е. согласные t, d, n, l, тогда как остальные переднеязычные r, s, z, равно как и все губные (и заднеязычные) сохраняют в сочетании с гласными среднеязычными несреднеязычное, "твердое" произношение. На чешской почве имеется опять другого рода ограничение. Здесь на предшествующие согласные влияли "смягчающим" образом только исторические продолжатели общеславянских долгих гласных среднеязычных, i е ę
Но, смешиваясь между собою, продолжатели носовых гласных в польско-кашубско-полабской области отличаются от продолжателей других гласных. У остальных славян продолжатели двух носовых гласных разнятся между собою, хотя и тот, и другой смешиваются с продолжателями других, не носовых, чисто ртовых гласных. Так, напр., продолжатели гласного носового ą
Весьма подробную библиографии по сравнительному рассмотрению всех С. языков, равно как и по отдельным языкам, за исключением церковно-славянского и русских, дают "Лекции по С. языкознанию" Тимофея Флоринского (СПб. и Киев, 1895, 1897), служащие и очень хорошим пособием для ознакомления с этим предметом (ср. отзыв о 1-ой части Р. Брандта в "Отчете о присуждении Ломоносовской премии в 1897 г.", "Сборник отделен. русск. яз. и слов. Импер. акад. наук", СПб., 1898). Библиографии не только С. языковедения, но и С. филологии вообще посвящен труд Fr. Pastrnek'a, "Bibliographische Uebersicht über die slavische Philologie 1876—91" (Берл., 1892, в "Archiv für slavische Philologie", Supplement-Band). Дальше приведены заглавия тех сочинений (касающихся всех или нескольких С. языков), которые появились в свет уже после издания книг Флоринского и Пастрнека или же, хотя и упомянуты этими авторами, но по той или другой причине заслуживают особенного внимания: Šafařík, "Slovanský Národopis" (3 изд., Прага, 1849; русс. перев. издан Бодянским под загл. "Славянское народописание", Москва, 1843); В. И. Григорович, "Славянские наречия" (лекции, Варшава, 1884); M. Петровский, "Материалы для славянской диалектологии" (Казань, 1874; отд. отт. из "Учен. зап. Каз. унив."); "Подробная программа лекций И. А. Бодуэна-де-Куртенэ в 1877—78 учебн. г." (Казань, Варшава, 1881); J. Baudouin de Courtenay, "Uehersicht der slavischen Sprachenwelt im Zusammenhange mit den anderen arioeuropäischen Sprachen" (Лпц., 1884); Čelakovského, "Čtení о srovnavací mluvnici slovanskĕ na universitĕ Pražské" (Прага, 1853); Miklosich, "Vergleichende Grammatik der slavischen Sprachen" (Вена, 1879, 1875, 1876, 1864—1874); Миклошич, "Сравнительная морфология С. языков" (Москва, 1884—1891); M. А. Максимович, "Начатки русской филологии" ("Собрание сочинений", Киев, 1880); А. И. Соболевский, "Древний церковнославянский язык. Фонетика" (Москва, 1891); Jagić, "Einige Streitfragen" ("Archiv für slavische Philologie", XX, 1—53); А. А. Шахматов, "К вопросу об образовании русских наречий и русских народностей" (СПб., 1899, из "Журн. Мин. нар. просв.", 1899, апрель); Р. Брандт, "Начертание С. акцентологии" (СПб., 1880); L. Masing, "Zur Laut- und Akzentlehre der Macedo-slavischen Dialekte" (СПб., 1891); Mikkola, "Berührungen zwischen den westfinnischen und slavischen Sprachen" (Гельсингфорс, 1894); Mikkola, "Betonung und Quantität in den westslavischen Sprachen" (Гельсингф., 1899). Труды и рассуждения Jagić'a, Oblak'a, Rešetar'a, Valjavc'a и др. в "Archiv für slavische Philologie", в "Rad jugoslavenske Akademije" и в других журналах. Библиографию, относящуюся к отдельным С. языкам, см. в соответствующих статьях Словаря.
И. Бодуэн-де-Куртенэ.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона