Кирик Новгородец

(1110 — ок. 1156/П58) — древнерус. религиозный мыслитель И ученый, монах, затем иеромонах Антониева монастыря в Новгороде. К. Н. является автором календарно-математического трактата "Учение, им же ведати человеку числа всех лет" (иначе "Учение о числах", 1136) и богословского "Вопрошания" (после 1147). Оба труда характеризуют его как высокообразованную для своего времени и творческую личность, представителя того направления древнерус. мысли, для к-рого характерны интерес к античности, неортодоксальным идеям, веротерпимость. В "Вопрошании" (его полное название "Вопрошание Кирико-ао, иже вопроси епископа Нифонта и иных") К.Н. попытался соотнести византийские правовые нормы с неукладывавшимися в них реалиями рус. жизни. Рисуя картину христианизируемого новгородского об-ва, он проявлял значительную терпимость к пережиткам язычества. К. Н. рассматривал церковь как институт, способный верой объединить самых разных людей, причем на условиях, приемлемых для вчерашних вероотступников и двоеверов. "Учение о числах", содержащее множество астрономических, математических и календарных знаний, имело своей целью подвести к правильному восприятию бестелесной божественной сущности и восходило к переводным календарно-математическим трактатам, т. наз. "Семитысячникам" (моравского или болгарского происхождения), содержавшим сведения о числе разных временных мер (дней, месяцев, солнечных кругов и т. д.) в 7000 лет (от основания мира). Это произв., древнейший из сохранившихся списков к-рого относится к XVI в., состоит из 4 частей: 1) о единицах счета времени (п. 1-5); о теоретических основах календаря (п. 6-18); 3) о дробных делениях часа (п.; 19-27); 4) автобиографической приписки. Лишь две последние части являются оригинальным, творчеством автора. Вместе с тем значение труда не ограничивается чисто календарно-математической сферой и демонстрацией умения производить расчеты как с очень большими, так и с чрезвычайно малыми дробными числами. По сути дела, в трактате дается своеобразная философско-мировоззренческая проработка категории времени. Он содержит обширные для средневековья представления о разнообразных мерных единицах времени. Кроме исчисления истекшего времени в числах, днях, неделях, месяцах, годах, дается представление об индиктионе (15-летнем круге), об исчислении лет по солнечному (в 28 лет) и лунному (в 19 лет) циклам. По сути дела, провозглашается равноправие самых разных по происхождению и связи с религиозными системами способов летосчислении. Если учесть, что на Руси признавался индиктный счет, то утверждаемое автором равенство и взаимодействие различных систем характеризовало его позицию как открытую разным традициям. Бросается в глаза совмещение вытекающей из библейского представления о творении линейной хронологии с пристрастием к замкнуто-круговому (циклическому) восприятию времени. Конечно, несовместимого с христианством вывода о безначальности и бесконечности циклов здесь нет, ибо начало времени в принципе полагается в Боге, однако с введением раздела о цикличности обновления природных стихий "Учение" выходит за рамки христианского финализма. По сути, корни исчисления сроков обновления стихий восходят к античной философии, не связывающей развитие мира с его гибелью, и конкретнее — к пифагорейцам, сводящим природное развитие к гармоническим ритмам. К пифагореизму относится и методология труда, согласно к-рой все выражается и познается числом. Едва ли не с позиций природоцентризма подчеркивается гармония мироздания, правда, при формальном согласовании с установками веры. Источником упорядоченного, насквозь пронизанного взаимодействующими природными циклами бытия объявляется Бог, т. е. циклизм не отменяет креационизма. Тем не менее для трактата характерно почти полное отсутствие богословских рассуждений. Хотя в конце и в начале текста кратко формулируются осн. библейские посылки о начале и конце мира, весь текст сосредоточен на выявлении числовых и соответствующих им природных закономерностей. В трактате нет эсхатологического ожидания конца света. Установка на круговую модель движения времени, являвшуюся прообразом вечности, привносит в мировосприятие определенную долю оптимизма. Утверждаемый автором своеобразный компромисс между античностью и христианством оказывается вполне в духе двоеверия, характерного для жизни Новгорода 30-50-х гг. XII в. К. Н., безусловно, может быть назван крупным представителем рационализированной ветви древнерус. религиозной мысли, переживавшей в XI-XII вв. короткий период расцвета. В преддверии нависавшей над страной смуты, междоусобиц и опустошительных нашествий его творчество можно рассматривать как последний всплеск веротерпимой учености. Идущее на смену поколение религиозных мыслителей несло новые духовные ориентации, целиком подчинившие знания авторитету веры.