Мелодика

I. Лингвистический термин, обозначающий систему повышений и понижений голосового тона в речи, а также отдел фонетики, эту систему изучающий. М. какого-либо высказывания слагается таким образом

1) из интонаций (см.), т. е. повышений и понижений тона, связанных со смыслом высказывания и являющихся мелодическими средствами речевой выразительности, и

2) из повышений и понижений тона, связанных с фонематической стороной яз. и являющихся мелодическими средствами диференциации слов. Примерами мелодических средств этого типа являются:

а) так наз. «музыкальное ударение» тех языков, к-рые с помощью повышений и понижений тона выделяют главный слог слова (напр. литовский, сербский, хорватский) или диференцируют лексемы (напр. китайский);

б) повышение или понижение тона, сопровождающее изменения силы экспирации в языках с так наз. «экспираторным ударением» (напр. в русском яз.) и др.

Совокупность всех этих изменений тона образует в каждом языке совершенно специфическую систему М., порой резко отличающуюся от мелодических систем других языков.

Библиография: См. Фонетика.

II. Стиховедческий термин, не вполне еще определившийся в своем содержании. Оставляя в стороне звуковую организацию стиха (в смысле организации входящих в него звуков — звуковые повторы и т. п. явления), его фонику (см.) и ритмическую его организацию — ритмику (см.), — в М. мы рассматриваем интонационную систему стиха (см. Интонация), т. е. прежде всего систему повышений и понижений голоса в слоге, слове, законченном словосочетании и наконец в целом стихотворном произведении, имеющую то или иное выразительное значение в данной стилевой системе. Так, в «Марше» Маяковского («Бейте в площади бунтов топот!») мы имеем дело с резко выраженной восклицательной интонацией (характеризующейся сравнительно с повествовательной интонацией повышением голоса). Эта интонация закономерно организует все интонационное движение отдельных строк и всего стихотворения в целом, создает определенную мелодическую систему. Понятно, что весь характер урегулированного интонационного движения стиха определяется той смысловой насыщенностью, к-рую он в себе несет, и находится в неразрывном единстве с его ритмом и звучанием (вне к-рых не может быть и интонации в стихе). Отсюда очевидно, что характер М. стиха мы можем понять, только рассматривая ее как один из моментов стиля определенного класса. М. неотъемлема от словесной системы, словесная система — от системы образов. Каждый литературный стиль и даже каждый этап в движении стиля имеет свою мелодическую систему, в чем нас и убеждает историко-литературный анализ. Легко сопоставить напр. интонацию стиха символистов, имеющую явно напевный характер и основанную по преимуществу на повторяющейся повествовательной или вопросительной интонации, с приведенным примером из Маяковского.

Совершенно очевидно отличие этой монотонной М. от восклицательной, резко паузированной М. Маяковского, связанной со словесной системой, выражающей идеи совершенно иного характера. В одном случае перед нами этап движения буржуазного стиля — символизма, в другом — стиль поэта революционной мелкой буржуазии, шедшего к пролетариату (Маяковский). М. у пролетарских поэтов дает опять-таки особую систему — у Д. Бедного, у Безыменского и др., — близкую к яз. широких масс трудящихся, не противопоставляющуюся разговорному яз. и т. д. Поскольку в М. мы имеем дело с интонационным строем стиха, мы здесь вплотную подходим и к стихотворному синтаксису: именно от системы сочетания слов в стихе зависит в значительной степени и смена повышений и понижений голоса, характеризующая мелодическое движение стиха, к-рое особенно резко чувствуется на примерах восклицательной и вопросительной интонации. Здесь опять-таки выступает на первый план связь М. со всеми сторонами эмоционального и смыслового движения стиха. Отсюда изучение М. стиха мыслимо только на основе рассмотрения ее в единстве со всеми остальными особенностями выразительной системы стиха как одного из моментов словесной системы данного литературного стиля.

Однако методы и задачи изучения М. в соответствующей литературе представляются до сих пор едва намеченными, и даже самый этот термин не имеет точно определившегося содержания. Вопросом этим занимались только формалисты, в марксистской литературе он еще не поставлен. На Западе изучение М. было развернуто Эд. Зиверсом, исходившим из утверждения различий не только в типах М. отдельных яз., но и в речи каждого говорящего и выдвинувшим требование изучать стих не в написанном виде, а в его звучании (так наз. «Ohrenphilologie» вместо «Augenphilologie»). В основе его теории лежала предпосылка об эстетической значимости звуковых элементов стиха, воздействующих на воспринимающего, заложенных в тексте самим автором и обнаруживающихся при произнесении. Отсюда Зиверс приходил к учению о «ритмико-мелодической формуле», которую можно установить для каждого стихотворного произведения, о своеобразной мелодии, в нем заключенной и обнаруживающейся при чтении вслух. Эта мелодия с достаточной степенью достоверности может быть обнаружена при массовом чтении, поскольку большая часть чтецов идет по линии сохранения авторской мелодии («Autorenleser») и только немногие от нее отклоняются («Selbstleser»). Несмотря на оговорки относительно обусловленности мелодии стиха всем текстом, Зиверс по существу изучает М. стиха изолированно, стремясь установить общие ее законы и т. д., т. е. по существу стоит на явно идеалистических, формалистических позициях. В России изучение М. также шло именно по этой линии в работах Жирмунского, Эйхенбаума, Бернштейна и приводило к установлению таких отвлеченных категорий, как «разговорный», «декламативный» и «напевный» типы М. (В. Жирмунский) или «песенная», «романсная» М. (Б. Эйхенбаум). Конкретного историко-литературного смысла эти категории не имеют, поскольку «разговорных» М. может быть столько же, сколько и литературных стилей («разговорность» ахматовской М. не имеет ничего общего с М. Сельвинского, также весьма «разговорной»). Такого рода деление следовательно только обнаруживает невозможность изучения М. «как таковой», вне данного стиля, как момент к-рого она только и может быть понята. Попытки же формалистов включить изучение М. в изучение стиля не меняют дела по существу, т. к. неприемлемо самое их понимание стиля.

Понятие М. не следует смешивать с понятием мелодии или мелодичности стиха; система интонирования стиха может иметь напр. самый резко выраженный разговорный характер; мелодичность стиха есть только один из частных случаев мелодической организации вообще (как напр. у символистов).

Библиография: Литература о мелодике в целом формалистична и идеалистична. Эйхенбаум Б., Мелодика русского лирического стиха, изд. «Об-ва изучения теории поэтического яз.», П., 1922 (в конце книги — указатель иностранной литературы); Жирмунский В. М., Мелодика стиха, «Мысль», 1922, № 5, май — июнь (по поводу предыдущей книги); Бернштейн С., Эстетические предпосылки теории декламации, «Поэтика», III. «Временник отд. словесных искусств ГИИИ», Л., 1927; Его же, Стих и декламация, сб. «Русская речь», под ред. проф. Л. В. Щерба, Новая серия, I, изд. Отдела словесных искусств ГИИИ, Ленинград, 1927; Коварский Н., Мелодия стиха, «Поэтика», IV. «Временник отд. словесных искусств ГИИИ», Ленинград, 1928 (изложение теории Сиверса); Балухатый С., Теория литературы. I. Общие вопросы, изд. «Прибой», Ленинград, 1929, стр. 175 и след. (указания на литературу); Sievers Ed., Rhytmisch-melodische Studien, Heidelberg, 1912 (особенно стр. 36—55, 56—77, 78—122).