Ромадина Степанида Андреевна
(дон.) — род. ок. 1870 г., ст. Верхне-Курмоярской, рядовая Казачка из народа. В 1920 г. ушла с мужем в эмиграцию, проживала сначала в Югославии, а после Второй мировой войны — в Австрии. Казачий писатель И.Е. Тапилин встретил ее, когда ей было уже 90 лет. "Такой тип вряд ли повторится в наше время, — пишет он, — старческий маразм не нашел места в этом крепком старом дубе". За границей она оставалась такой же, как у себя в станице, и не старалась даже говорить по-сербски, хотя в Югославии прожила 24 года: "А зачем мне менять свой казачий язык да чужому Богу молиться". И.Е. Тапилин написал с ее слов кое-что о прежней жизни Казаков: "Наша станица Верхне-Курмоярская стоит возле самого Дона. Станица эта большая, богатая. В ней две церкви и много лавок купцов. По праздникам в церквах собиралось много народу из станиц и хуторов. А когда в станице престольный праздник на Рождество Богородицы и ярмарка, так от народа и подвод не пройдешь по улице. Какой шум-гам поднимется, когда Казаки загуляют в эти дни! Народ-то был здоровый, веселый и небадный". "Свадьбы у нас тогда были простые. Когда за меня пришли свататься, мать заставила меня разносить чай сватам. А когда сваты ушли, мать и спрашивает меня: — Ну, что, Стеша, в совесть тебе жених! А я и говорю ей: — Да я его почти и не видела, совестилась. Вот так и вышла замуж за своего же станичника Василия Алексеевича Ромадина, которого и разглядела только на нашей свадьбе. В старину ребят не дюже к девкам пускали, строго было. Скоро мой муж ушел на службу, а я прожармерила благополучно, в чистоте держала себя. Семья наша была большая: пять сыновей женатых. И когда все отслужили, тогда отец отделил трех старших на свое хозяйство, а мы с мужем и младшим братом остались при отце. Муж мой прослужил на сверхсрочной и пришел со службы вахмистром. Работали мы дюжа сильно. Бывало в рабочую пору, в покос или в молотьбу, так и пообедать толком некогда, спешим загодя все поделать. Казаки, глядишь, зимой и вольготничали, а мы, бабы, круглый год хрип гнули, все работа находилась. Строгая жизнь была раньше, старших слушались, посты соблюдали, говели... И как-то не слышно было, чтобы в станице кражи или разбои происходили. Тихо было в станице. Народ-то был простой, грамотных было мало, но жили в согласии, по Божьему, греха боялись".
