Гражданское Общество

Собирательное понятие, охватывающее всю внегосударственную сферу бытия граждан и их объединений, т. е. всю сферу личной и семейной (частной) жизни каждого человека, не подверженную регламентации и контролю власть имущих, государства. И само гражданское общество, и представления о нем исторически изменялись, развивались. Весьма широко это понятие использовалось и углублялось в трудах Макиавелли, Гоббса, Локка, Монтескье, Руссо, Токвиля, Гегеля и Маркса. Становление и поступательное развитие гражданского общества отчетливо обнаруживает себя уже в условиях заката феодализма, когда при сохранении абсолютных монархий происходит крушение всей системы личных зависимостей от власть имущих сеньоров и сюзеренов, происходит процесс превращения всех жителей в равноправных граждан, подчиняющихся единым законам, охраняемых государством. Еще на рубеже XV-XVI вв. Макиавелли отмечает наличие сферы жизнедеятельности человека, отличной от его подданнических политических функций. Иначе говоря, разграничивает сферы гражданского общества и государства. В своих "Рассуждениях" Макиавелли пишет о самом наихудшем гнете, который налагается государством, о стремлении государства обессилить и подорвать всякую деятельность общества, чтобы возвыситься самому. В то время как политическая деятельность и политическая власть — синонимы безнравственности, гражданское общество выступает как сфера общественной жизни, глубоко аполитичная и несущая нравственное содержание (это — труд, удовлетворение первичных потребностей, любовь, семья, любимое занятие). Писавший чуть позже английский философ Гоббс уже широко использовал понятие "гражданское общество", противопоставляя его своему государству — Левиафану: "... вне государства владычество страстей, война, страх, бедность, мерзость, одиночество, варварство, дикость, невежество; в государстве — владычество разума, мир, безопасность, богатство, благопристойность, общество, изысканность, знание и благосклонность". Вместе с ростом производительных сил Нового времени и подрывом позиций деспотического государства усиливаются и позиции приверженцев гражданского общества. В противоположность Гоббсу, противопоставлявшему государству гражданское общество как нечто недостойное, другой английский философ Локк откровенно провозглашает примат гражданского общества перед государством. Он исходит из того, что основой гражданского общества является собственность — частная собственность, которая для него священна и неприкосновенна. Политическая власть не самовольный Левиафан, нет, она должна и имеет право издавать законы для регулирования и сохранения собственности. Глазной целью объединения людей в государство является сохранение их собственности. Другими словами, собственность как важнейший элемент гражданского общества является условием появления государства, а не наоборот. Нет частной собственности, не нужна и власть. Естественно, что своего расцвета гражданское общество, основанное на частной собственности, достигает после победы нидерландской, английской, aмeриканской и французской революций в качестве гражданского буржуазного общества. Ведь именно здесь оно выступает как основанная на частной собственности, свободном индивиде и его неотчуждаемых правах совокупность внегосударственных индивидуальных и групповых (частных) интересов и частных сфер жизни, противостоящих государственным сферам и независимых от них. Марксизм ошибочно отождествил гражданское общество с буржуазным обществом и отрицал его при социализме. Однако, жизнь доказала как полную несостоятельность такого отождествления, там и опасность его: вместе с ростом производительных сил человека и превращением разума в главный источник общественного богатства, а науки в непосредственную производительную силу на рубеже XIX-XX вв. принципиально изменилось взаимодействие объективных законов и сознательных действий людей. Принципиально новая — решающая — роль сознательных действий людей вывела на передний план управление и управляющих, средства массовой информации, способы воздействия на сознание. При определенных обстоятельствах они оказались в состоянии повернуть вспять динамику взаимодействия гражданского общества и государства. Наступила качественно новая полоса эволюции: в результате сознательных — прямых и опосредствованных, воздействий правителей началось все более настойчивое и все усиливающееся вторжение власть имущих и их государственных средств (с помощью различных диктаторских, автократических и тоталитарных режимов) в ранее независимые от государства сферы гражданского общества, в самые сокровенные сферы человеческого бытия с целью их постепенного подчинения власть имущим. В такой обстановке гражданское общество оказалось грубо стиснутым новыми воздействиями. Все более сужается охватываемая им сфера личной и семейной (частной) жизни. Это требует переосмыслить соотношения стихийного и сознательного, объективных законов и сознательной деятельности людей, гражданского общества и государства. Начиная с 70-х годов нашего столетия ни один термин не пользовался большей популярностью, чем "гражданское общество". Перекочевывая из научных публикаций к газетным страницам, он и теперь остается предметом нескончаемых дискуссий. Со времени его первого употребления в XVI в. в комментариях к "Политике" Аристотеля, этот термин постоянно присутствует во французском языке. Некоторые прибегают к нему для осуждения разрыва между "гражданским обществом" и "политическим обществом" (т.е. миром профессионалов и политики), другие противопоставляют в более широком смысле "гражданское общество" государству (в соответствии с берущей начало от Маркса традицией), а теоретики правового государства, следуя гегелевской традиции, видят в государстве условие для создания "гражданского общества". Таким образом, "гражданское общество" — это дающий повод кривотолкам штамп, который, однако, не мешает развитию мысли и политической аргументации вплоть до концентрации надежд на политические и личные свободы. Оппозиционеры в странах Востока стремятся анализировать специфические черты их общества и вторят Клоду Лефору, определившему тоталитаризм как поглощение "гражданского общества" государством. Этот термин может, правда, ввести людей в заблуждение, когда он звучит из уст кардинала парижского монсеньора Люстиже, который утверждает, что "христианство остается одной из основных движущих сил нашего гражданского общества..." Этот термин получил во Франции особенно широкое распространение в период президентских и парламентских выборов 1988 г. в связи с попытками политического сдвига к "центру". Тогда президент Миттеран позаимствовал его у Мишеля Рокара, часто представляемого поборником "гражданского общества" и автономии социального, человеком, стремящимся к некоторому отступлению государства, что вызывает негодование тех, кто опасается подрыва главенствующей роли государства и политических партий в Республике. Однако его широкое использование не может заслонить от нас тот факт, что его смысловая многовариантность есть концентрированное наследие всех крупных фигур западной политической традиции: понятие "гражданское общество" столь же древнее, что и политическая наука, и со времени его первого употребления Аристотелем оно вобрало в себя различные отличающие его от других понятий ценности. Хотя в наши дни противопоставление "политическое общество" — "гражданское общество" звучит из уст комментаторов и политических деятелей весьма тривиально, тем не менее речь идет о синонимичных в этимологическом плане терминах. " есть наивысшая форма общности, оно включает в качестве составных частей "ассоциации" (семья, корпорация), которые не могут сравниться с ним по своему значению, поскольку общность представляет собой сообщество, основанное на принципе справедливости: в нем человек может найти для себя наивысшее благо. Разве по своей природе он не есть политическое, гражданское или общественное существо? Если же "гражданское общество" — это государство, то тогда становится понятно, почему до XIX в. его синонимами были Нация (у Боссюэ) или Государство (у Руссо). Сформулированное Блаженным Августином противопоставление двух видов человеческой общности — "града божьего" и "града земного" — имеет определяющее значение, т.к. оно построено на осмыслении средневековой мысли и протестантской реформы. Это принципиальное противопоставление не закладывает тем не менее основу для пространственного различия между Небом и Землей, это разделение онтологическое и мистическое. В "граде земном", возникшем в результате первородного греха, бредут "граждане" "града божьего", на которых снизошла селективная милость Бога любви. Итак, Вавилон противопоставляется Иерусалиму. " — это "град дьявола", проституированный Вавилон, который исчезнет с апокалипсическим пришествием божьего Иерусалима. Блаженный Августин не призывал к восстанию против политической власти, он проповедовал подчинение, в том числе гонителю, Нерону. Это приятие порядка, даже несправедливого, в "граде земном" во имя божественной благодати будет впоследствии активно теоретизироваться протестантскими реформаторами, которые обоснуют, таким образом, существование светского государства, где человек на законном основании добивается реализации своих насущных интересов и где политическая власть законна. Вот почему Лютер столкнулся с общественными и духовными движениями, радикализировавшими его разоблачения современного католического Вавилона, а именно, папского Рима. На тех же, кто стремился привязать "град