Историзм

(Historismus, historicism, historicisme). В XX в. значение понятия И. колебалось от нейтрального (Теодор Литт, Манхейм) и позитивного (Ротхакер, Ф. Майнекке) до негативного (Тиллих, Хайдеггер, Кроче). Негативные коннотации термин И. приобрел в последнюю треть XIX — начале XX века. В противовес словоупотреблению постгегелевского идеализма (где под "историзмом" понимали спекулятивную философию истории), в неокантианстве И. означает либо смешение теории и истории, подмену "систематического" измерения философствования "историческим" (Наторп), либо фетишизацию детерминизма (Зиммель), либо релятивизм (Риккерт). Хайдеггер, опираясь на Ницше, понимает И. как историографию, лишенную собственно истории, как "неисторическую историю" (ungeschichtliche Historie). В первые десятилетия XX в. И., по сути, тождественен историческому позитивизму — бессистемной фактографии, накоплению исторических данных без вопрошания об их значимости и безотносительно к современной тому или иному историку эпохе. В этом полемическом контексте появляется труд Трельча "И. и его проблемы" (1922, рус. пер. 1994). Главная проблема И. — это проблема релятивизма. В этой связи Трельч особое внимание уделяет наследию Дильтея, которого считает "самым проницательным, тонким и живым представителем чистого И.". Трельч в этой работе полон решимости освободить И. от отрицательных побочных значений, но уже несколькими годами позже (Historismus und seine Uberwindung, 1924) отказывается от этих попыток. Это предприятие занимает Ротхакера (Einleitung in die Geisteswissenschaften, 1920), стремящегося продемонстрировать емкость и неоднозначность явления, именуемого И. Он по Рот-хакеру, связан далеко не с одним позитивизмом: историзация мышления начата философией немецкого романтизма и Гегелем. Проблематику И. трактует в том же ключе и Фридрих Майнекке (Die Entstehung des Historismus, 1936). Непреходящая ценность И. заключается, по Майнекке, во-первых, в индивидуализирующем рассмотрении духовных явлений, и, во-вторых, во внедрении в мышление понятия развития. Такое понимание И. разделялось и практиковавшимся в странах социализма диалектическим и историческим материализмом. В русском, как и в других негерманских языках, различие между терминами "историзм" и "историцизм" едва уловимо. Так, в англ. и франц. переводах немецкое Historismus выглядит, соответственно, как historicism и historicisme. Слово "историцизм" имеет, в отличие от "историзма" почти исключительно негативную смысловую нагрузку. У Ницше Historizismus повинен в архивном, музейном обращении с человеческой историей. Гуссерль спорит с И. как с опасностью не меньшей, чем натурализм: если последний натурализирует предметы сознания, то И. превращает их в "духовно-исторические" образования. Полемизируя с Дильтеем, Гуссерль настаивает на том, что релятивность философских систем и мировоззрений нельзя преодолеть, находясь на исторической точке зрения — для преодоления релятивизма необходим ориентированный на общезначимость идеал истины. Позиция философии как строгой науки должна быть поэтому над-исторической. Поппер (Нищета историцизма, 1957, рус. пер. 1993) понимает под И. все социально-философские теории, основанные на вере в "историческую необходимость", ориентированные на открытие в истории "тенденций" и "законов" развития и тем самым притязающие на предвидение будущего. Сколь бы различны при этом ни были социальные теории (например, воззрения Платона и Маркса), их объединяет страсть к социальной инженерии — обустройству общества сообразно некоторому идеалу. Б. С. Малахов